Stabat Mommy

Странно… этот мужчина в повседневной жизни не блистал ослепительной улыбкой, не изображал радушие, его лицо казалось всегда немножко застывшим и холодным, но теперь Бо точно знал: равнодушие – это иллюзия. Тедео совсем не ледяная скульптура, просто он никогда не выпускает свои эмоции наружу. Но достаточно увидеть его глаза, чтобы окунуться в эти спрятанные эмоции с головой.

– Пойдем, – повторил Тедео и двинулся в сторону выхода, непринужденно заложив одну руку в карман.

Хотел бы Бо двигаться так же грациозно… балетная осанка – это еще не залог успеха, как ошибочно полагают многие. Разворот плеч Тедео и посадка его головы отличались от осанки любого другого танцовщика. Это было что-то врожденное, наверное. Легкое. Небрежно-элегантное. Неуловимое глазом. Так ощущается в людях аристократизм: нечто неосязаемое, но безошибочно угадываемое.

И Бо пошел следом, как крыса за дудочкой крысолова.

Он, в общем-то, совсем не был против идти за этой дудочкой куда угодно.

Но лучше пока эту готовность, конечно, держать при себе.

А сейчас он, кажется, снова увидит музыку…

Глава 11. Тедео Ниши

Тедео и представить себе не мог, что услышит такое.

«На твоем лице написано то, что ты слушаешь, и тогда я все сразу понимаю», – сказал этот странный мальчик, и у Тедео вдоль спины побежали мурашки.

Бо не сказал, что ему хочется ОБСУДИТЬ Бетховена. Не попросил РАССКАЗАТЬ или ПРОКОММЕНТИРОВАТЬ. Он хотел СМОТРЕТЬ. Он просил Тедео всего лишь ПОСЛУШАТЬ вместе с ним.

Это переворачивало с ног на голову все представления Тедео о способах коммуникации.

Такого у него не просил еще никто.

Где-то в глубине души шевелилась мыслишка – а что, если это просто такой хитрый ход для сближения и общения? Но даже если и так, возражал он сам себе, я ничего не теряю. Я только приобретаю интересный опыт. Слушать вместе музыку… не разговаривать о ней, не делиться мнениями, а просто слушать.

Для Тедео это было бы идеальным способом провести время…

А еще у этого мальчика был очень красивый голос.

Тедео отметил это сразу же, еще тогда, когда прятался на террасе и подслушивал: удивительно, как в его возрасте у голоса может быть такая глубокая, теплая окраска? Голос очень сильно отличался от внешности: сам Бо был худеньким, гибким и легким, а голос, наоборот, все это эфемерное воздушное создание припечатывал к земле, добавляя какой-то очень «земной» интриги. И хотя разговаривал парень мало, каждая его фраза попадала в уши Тедео нектаром – голова не болела, хотя таблеток Тедео сегодня не пил.

«Вот этого мальчика я бы хотел слышать», – подумал Тедео, проходя мимо «кафе» и краем глаза замечая сидящую у стены тонкую фигурку. Подумал… и не пошел в свой укромный уголок на террасе.

Взял в автомате кофе.

И сел рядом с Бо.

А теперь они идут слушать Бетховена…

… пока они шли к машине, им встретились все, кто только вообще мог встретиться, даже МакКой. Режиссер смерил их оценивающим взглядом и окрикнул, резко, как всегда:

– Далеко не уходите!

– Мммгм, – невнятно промычал Тедео, ускоряя шаг.

Каждый раз это происходило независимо от него. Он так спешил побыстрее уйти от людей с неприятными, резкими и громкими голосами, что переставал контролировать себя, и часто ловил себя на том, что почти бежит. Нельзя так. Иначе это станет заметно, и вся его маленькая тайна больше тайной не будет, а сам он окажется в позиции инвалида, на которого все с любопытством смотрят и тихонечко жалеют.

Тедео передернул плечами и выскочил из павильона.

Машина снова стояла почти у самых ступенек, но на этот раз у выхода толпились курящие и отдыхающие. Тедео бибикнул сигнализацией и, дождавшись, пока Бо заберется внутрь, коротко кинул:

– Давай отъедем.

Бо молча кивнул.

Под удивленными взглядами половины съемочной группы машина взяла резкий старт и исчезла за углом павильона.

Они остановились через пару поворотов, у площадок, на которых сегодня ничего не снималось.

На территории огромного студийного комплекса было множество укромных уголков – ряды домов, на которых снимались «уличные» сцены; небольшие парки, которые служили для имитации «леса»; были даже целые городские кварталы с кофейнями, магазинчиками и крылечками жилых домов. Разумеется, ненастоящие. Сейчас многие из таких декораций под открытым небом пустовали, и Тедео припарковался около какой-то узкой улицы, которая в заброшенном виде выглядела немного жутковато и постапокалиптически. Вероятно, на ней такое и снимали.

Мотор заглох, и в машине стало тихо.

Тедео покопался в стопке дисков и негромко спросил:

– Ты хочешь что-то определенное?

– Нет, любое, – так же тихо ответил Бо, внимательно наблюдая за руками Тедео.

Тедео выбрал Сонату №17 для фортепиано. Одну из своих любимых. Почему-то именно она сегодня пришла ему на ум, когда Бо попросил послушать с ним что-нибудь.