Стадия серых карликов

— Да разве я когда-нибудь поступал по-другому? Нельзя же, право, так смешить старых знакомых! Разве мы с вами против движения, развития человечества? Вы за развитие потому, что вознамерились привести своих подопечных к полной гармонии с природой. Это квинтэссенция язычества. Христианство, ислам, иудаизм ведут к Христу, Аллаху, Яхве, то есть, к Богу. Я веду человека к Сатане. И тут вдруг в нашей честной компании возникают настоящие еретики, вздумавшие полностью удовлетворить потребности человека. Да еще какого человека — нового! Разве эта идея не отрицает, в конечном-то счете, развитие человечества, не угрожает ему статусом-кво, которое невозможно? Однако обернется деградацией, движением вспять, от человека к обезьяне, что мы с вами и наблюдаем, если смотреть на хомо сапиенса глазами мистера Дарвина. Нам, лукавым, пришлось взять эту инициативу под свой контроль. Разве мы могли отказать себе в удовольствии возбудить в человеческих верхах желание овладеть новым мышлением, которое первым-то делом как бы осознало абсурдность идеи нового человека? Чем они думают, если допускают, что новое мышление возможно? Я не откажу себе в удовольствии нагляднейшим образом продемонстрировать, куда ведет это самое новое мышление, как не отказал в удовольствии показать, что такое наиболее полное удовлетворение… Идиотизм масс крепчает, коллега!

— Тьфу, сатанинское отродье! — за века все-таки расшатались нервы у Великого Дедки, он перевернул посох чертом вниз и ну его рогами, и ну его рогами по крыше: заскворчало, брызги раскаленного вещества полетели во все стороны. — Степана Лапшина мы воскрешали совместно, и я, как равноправная сторона в этом предприятии, не желал бы отношения к нему, как к бактерии, и поэтому настаиваю на упокоении его тела на Хохряковском кладбище.

— В подтверждение лозунга о том, что живые будут завидовать мертвым? — сыронизировал предводитель столичной нечисти. — Должны же мы когда-нибудь сделать явью и эту светлую мечту!.. Или домовые уклоняются от такого благородного дела? А Степка еще сможет оценить по достоинству отсутствие хотя бы основных потребностей в ближайшее время. В местах нашего пребывания к власти рвется мафия, не будет она кормить-поить Степку. Но даже мое воображение поражает государство, способное сто раз уничтожить все живое на планете, которое находится в руках преступников. А вы разглагольствуете о Гармонии, Добре… Продолжайте, продолжайте, но помните, как бы нам с вами не остаться безработными. Массы, которые широкие, особенно в республиках, настолько осатанели, что нам, лукавым, приходится даже сдерживать их инициативу. Они заболели стремлением к коллективному самоубийству — это националистический СПИД, когда каждый народ уничтожает себя в одиночку, разумеется, не без помощи соседей. Кто вновь смешал языки в нашем Вавилоне? Бог? Каждый о своих традициях разглагольствует, а традиции — это же ваша епархия. Разве вы не видите, что заботой о традициях тут и не пахнет? Мы накануне больших событий, а вы все о Степке…

— Да, о нем. Чтобы с нами ни случилось, мы не имеем права нарушать законы природы. Не имеем права уподобляться Около-Бричко, которому вздумалось, к примеру, ускорять ускорение свободного падения сверх обусловленного физическими законами. Смерть — атрибут Жизни. Если мы пренебрегаем Смертью, то тем самым пренебрегаем Жизнью. Вот почему я настаиваю на праве Степки Лапшина на естественную кончину. Он должен лежать на Хохряковском, иначе нарушится порядок всех вещей.

— Он уже тронулся, порядок всех ваших вещей, — зловеще произнес Главлукавый. — Неинтересный вы нынче собеседник. Я вам о планете, а вы мне — о червяке. Рано Степана Лапшина закапывать. Пусть побегает в качестве идеала. А свежая яма на Хохряковском, кто знает, еще пригодится…

Великий Дедка прошелся размеренно по крыше «Седьмого неба». Новое искушение, увы, не придумано врагом рода человеческого. Искуситель заимствует козни у людей и им же их возвращает. В истинном виде возвращает, надо заметить. Но порядок в мире еще не нарушен — преувеличивает высокосатанинство, приписками занимается. Хотя все на грани, человек сам себя подтащил к краю пропасти: если не ядерная война, то экологическое самоубийство, если не СПИД, то межнациональные войны, если не моральный коллапс, то межрелигиозные потрясения… Степка — никто, хамо запиенс, и Лукавый вздумал вдоволь натешиться на низких человеческих инстинктах? Вот, мол, Бог, каково твое подобие, таков и Ты?