Стадия серых карликов

Исходя из вышеизложенного, я считаю крайне важным обратить внимание на появление на вверенном мне участке гражданина Около-Бричко А. Л., голова которого при столкновении с любыми предметами опровергает общеизвестные физические законы. Именно на физических законах основывается во многом криминалистика, с учетом их производится дознание и следствие, когда испольуются данные баллистики, изменения свойств физических предметов, вещественные доказательства, а в широком смысле — физическим законам подчиняется вся наша жизнь. Феномен свойств головы гражданина Около-Бричко нуждается в серьезном научном исследовании и раскрытии его тайн.

Приложение:

а) Копия акта о проведении научного эксперимента с головой гр. Около-Бричко А. Л.

б) Справка о состоянии здоровья cт. инспектора ст. л-та Триконя В. Ф.

Участковый инспектор

старший лейтенант Триконь В. Ф.

1 июня 19.. года».

Василий Филимонович внимательно вычитал рапорт и, как только подписал его, услышал голос начальника:

— Хороший документ, Вася, но очень уж необычен. Дело серьезное, настолько серьезное, что какой-нибудь проверяющий, ознакомившись с ним, чего доброго, может задуматься: а в трезвом ли виде писал участковый Триконь, а? Может, под влиянием спиртного сочинил? Вася, не обижайся, знаю, что ты вот уже как шесть лет ни капли в рот, в обозримом будущем не намерен нарушать мораторий, но проверяющие-то этого не знают. Они — племя особое, оно удовольствие получает только от документа. Так ты уж сделай милость: зайди к нашим сотрудникам, подыши в трубочку, и пусть они твою трезвость оформят документально. Не в службу, а в дружбу, Вася…

— Есть, товарищ подполковник, зайти к нашим сотрудникам, — отчеканил Василий Филимонович, спрятал рапорт в планшет и бодрым шагом вышел из опорного пункта.

Глава двенадцатая

— Леонидыч, пронял ты меня нынче до мозга костей, извини и прости, — лез вечером целоваться с рядовым генералиссимусом пера пьяненький Степка Лапшин. — Ты — пре-большу-у-у-щий человек! А голова у тебя, ну прямо дизель, с турбоподдувом! Кувалдой еле борт выпрямил — в гараже никто не поверил, что кузов головой взят. А ты покажи им сам, а? Ради меня, друга и соседа, покажи им кузькину мать, а? Пусть умоются! Не хочешь? Понимаю, понимаю… В цирке можно, как лопатой, загребать деньжищи такой головой. Помозгуй, сосед, насчет цирка! Хошь, давай на пару, я на сцену КамАЗ выгонять буду! Обалдеют же от такого номера, по заграницам покатим, помозгуй, Леонидыч!

Аэроплан Леонидович умело уходил боксерскими нырками от Степки, норовившего все-таки поймать, обнять и от переизбытка уважения, восхищения и любви облобызать владельца расчудесной головы. Сивушного духа рядовой генералиссимус пера не выносил, поэтому еще до принятия известных крутых мер по пьянству пользовался у окружающих дополнительной мерой подозрительности и недоверия. Тем более, что в защиту трезвости написал восемьдесят семь стихотворений, три баллады, две былины и две поэмы, венок сонетов, повесть, переделанную вначале в цикл рассказов, а затем на их основе создал небольшую трилогию, не считая разного рода писем и множества предложений Куда следует. Однако Степку он пригласил к себе еще утром, когда закончили научный эксперимент, и приходилось вот терпеть и его, и дух его малоприятный. Странная все-таки привычка — являться на деловые встречи чрезвычайной общественной важности в непотребном виде.

— Пойдем-ка на кухню. Чайком цейлонским угощу, — нашел выход Аэроплан Леонидович, намереваясь старым испытанным способом вернуть соседа в состояние, прогрессирующее в сторону трезвости.