Стадион

— Видишь ли… Дело в том…

— Неужели ты не'можешь найти других слов? — рассердилась Неонила Григорьевна. — В нашем языке более сорока тысяч слов, поищи получше, может, выберешь подходящие.

Савва не слушал мать — сейчас ему было не до разнообразия выражений.

— Дело в том, что это моя невеста, — в отчаянии выпалил он.

Неониле Григорьевне удалось сохранить внешнее спокойствие. Она уже давно привыкла к мысли о том, что неизбежно наступит такая минута, и приготовилась к обороне. Еще не зная, о ком идет речь, она уже была уверена, что эта девушка недостойна ее сына. Да и вообще достойной его на свете быть не может. Стараясь выиграть время, она сделала вид, будто не расслышала, и переспросила:

— Что, что?

— Сегодня к нам в гости придет моя невеста.

Он выговорил эти слова уже твердо и уверенно. Неонила Григорьевна поняла, что ей предстоит куда более трудный бой, чем она надеялась. Она знала — рано или поздно эта борьба закончится ее поражением, и сын все–таки женится, но хотелось эту минуту отодвинуть как можно дальше, а главное — выбрать Савве невесту по своему вкусу. И все случилось гораздо скорее, чем она думала. Сегодня придет какая–то девчонка… Несмотря на всю свою подготовленность, Неонила Григорьевна не выдержала:

— Я так и знала, — воскликнула она, — я предчувствовала, что этим кончится! Приведешь, не посоветовавшись со мной, в наш дом бог знает кого…

— Мама, — попробовал перебить Савва, но Неонила Григорьевна не желала слушать никаких возражений:

— Приведешь бог знает кого и скажешь: «Вот, смотри, это моя жена».

— Она мне еще не жена, а невеста.

— Ну, теперь, кажется, разница невелика. Кто же она?

— Студентка нашего института Ольга Коршунова, известная спортсменка.

— Футболистка? Сама, наверное, величиной с гардероб, а лицо как у ломовой лошади?

Савва хотел рассердиться, но, подумав, что сейчас это не вовремя, сдержанно ответил:

— Сама увидишь. Я люблю Ольгу и прошу тебя встретить ее ласково.

— Оставь, Савва! Все это глупости, мальчишеская фантазия, как у всякого двадцатилетнего юноши. Через две недели ты в ней разочаруешься.

Звонок в коридоре словно уколол Савву. Юноша с беспокойством взглянул на часы.

— Это она. Мама, я умоляю тебя, будь с ней поласковее. Ты не представляешь, как это много для меня значит.

Савва выбежал в коридор открыть двери. Неонила Григорьевна обвела взглядом комнату, такую знакомую и привычную, украшенную дорогими картинами и редкими скульптурами. Большинство из них могли бы стать экспонатами музея. Коллекция была подобрана бережно, вдумчиво и любовно. И вот придет какая–то девица и станет хозяйкой всего этого десятилетиями собираемого богатства и — что больнее всего — даже не поймет художественной ценности этих вещей, не оценит утонченного вкуса людей, которые собирали эти произведения талантливых художников. Скрипнули двери. Неонила Григорьевна оторвала взгляд от картин и взглянула на девушку, которая остановилась на пороге, не решаясь войти в комнату. Да, конечно, у Саввы неплохой вкус. Он не приведет в дом какое–нибудь пугало. Девушка очень красива, ничего не скажешь. Сравнения с гардеробом и ломовой лошадью были крайне неуместны. Все это так, однако, никакой симпатии Ольга Коршунова у Неонилы Григорьевны не вызывала. Скорее наоборот. Красота девушки только усилила ощущение опасности. Неонила Григорьевна внутренне напряглась, словно собираясь вступить в тяжелый и неравный бой.

— Входите, пожалуйста, — любезным тоном сказала она, — садитесь.

Она окинула Ольгу ревнивым взглядом. Заметила все: и сильно поношенные туфли и скромное платьице. Нет, не о такой невестке мечтала Неонила Григорьевна..

— Оленька, познакомься — это моя мама, — сказал из–за плеча девушки Савва.

— Очень приятно, — как хорошо выученный урок произнесла Ольга, протягивая руку и стараясь не слишком стиснуть пухлую, словно ватную, ладонь хозяйки. — Меня зовут Ольга, Ольга Коршунова.

— Очень рада с вами познакомиться. Меня зовут Неонила Григорьевна. Я имею несчастье быть матерью этого сорвиголовы. Рада вас видеть у себя.

Наступила неприятнейшая пауза. Говорить, казалось, было не о чем, а молчать неловко. Ольга смотрела на пол, не решаясь поднять глаза. Савва переводил взгляд с Ольги на мать, не в силах преодолеть эту проклятую неловкость, а мать торжествующе смотрела на сына и словно говорила ему: «Вот видишь, какая она глупенькая, с ней и говорить не о чем».

Однако у сына было такое умоляющее лицо, что она сжалилась и решила поддержать разговор.

— А у вас есть мать, Ольга?

— Нет, моя мать умерла во время войны. — Ольга почувствовала себя увереннее и почти перестала смущаться.

— А отец? — великодушно расспрашивала Неонила Григорьевна.

— Погиб на войне.

— Кто же вас воспитывал?

— Тетя Оксана.

— Тут, в Москве?

— Нет, в Донбассе.

— Так, — словно подводя итоги и уже все поняв, произнесла Неонила Григорьевна, — значит, вы не всегда жили в Москве?

— Совершенно верно.