Стаи хищников в сфере экономики

Как и ожидалось, основные приключения развернулись в период подготовки и проведения предзащиты на заседании профильной кафедры. До этого за короткий срок произошли различного рода события. Игонин поступил в докторантуру, а Атаман — цева за два с половиной месяца до окончания срока пребывания в докторантуре снова назначили начальником кафедры. К этому времени диссертация у него не была готова. Поэтому он хотел устроить Нещадимову публичную порку и по результатам обсуждения материалов диссертационного исследования принять отрицательное решение.

С этой целью стал подключать всех подобострастно к нему настроенных членов кафедры. Особую ставку в задуманной интриге сделал на доцента, полковника Вербицкого, авторитетного ученого. Учитывая его бескомпромиссный, принципиальный характер, назначил его одним из основных экспертов по диссертации. Нещадимов передал ему свою работу за десять дней до обсуждения. Спустя неделю он обратился к нему с вопросом:

— Александр Тимофеевич, мне уже можно с вами обсудить материалы моей диссертации?

— Я еще не ознакомился с ними, все узнаешь на кафедре, сейчас занят, — сказал он и ушел на лекцию.

Находившийся рядом преподаватель Володя Спиридонов заметил:

— Не иначе как Цепной что-то затевает?

— Если учесть, что он, как говорил мудрый доцент Ильин, читает диссертацию с карандашом в руках, мне кажется, какую-то бяку уже приготовил.

Зная намерения и коварство своего босса, Нещадимов тоже решил подстраховаться и попросил своих знакомых, друзей с других кафедр, принять участие в качестве экспертов по диссертации, тем более работа затрагивала разные отрасли знаний. Рассчитывать на коллег кафедры ему не приходилось, поскольку они не были авторитетными для начальника и вряд ли он станет прислушиваться к их мнению, тем более в сложившейся ситуации.

Искушенные в таких делах преподаватели посоветовали пригласить на заседание кафедры из университета МВД авторитетного ученого по основному профилю диссертации, доктора наук Левицкого. Нещадимов позвонил ему, и он согласился выступить в качестве эксперта. Диссертацию попросил привезти за пару дней до заседания. Для подстраховки нужен был еще один эксперт, известный в научных кругах доктор наук. С этой целью Валерий обратился к начальнику кафедры Академии МВД Самсонову Аполлону Аркадьевичу. Тот дал добро на участие в обсуждении диссертации.

За два дня до предстоящего заседания кафедры он зашел в кабинет к профессору. На столе у него лежала диссертационная работа. Буквально через пять минут зазвонил телефон, он снял трубку.

— Самсонов. Добрый день. Да. Смотрю, лежит передо мной, — с недовольным лицом отвечал он, изредка бросая короткие взгляды в сторону диссертанта, желая побыстрей завершить разговор. — Скажи, пожалуйста, почему я должен делать то, что не считаю нужным? — повысив голос, спросил он. — Хорошо. Посмотрим, — и положил трубку.

В кабинете на несколько секунд воцарилась гнетущая тишина. Нещадимову стало как-то неуютно. Полистав диссертацию, профессор, прервав молчание, сказал:

— Постараюсь послезавтра прийти к вам на заседание кафедры.

Из тактических соображений после услышанного разговора по телефону с неизвестным абонентом Валерий не стал поднимать вопрос о диссертации, попрощавшись, ушел. Проанализировав создавшуюся ситуацию, понял, что скорее всего кто-то из числа «доброжелателей» по просьбе Атаманцева звонил Самсонову и просил дать отрицательное заключение. По его реакции было трудно понять, что он решит. Времени искать другого эксперта уже не было, оставалась вся надежда на профессора Левицкого. Вечером он позвонил ему домой:

— Добрый вечер, Борис Абрамович, Нещадимов вас беспокоит.

— Добрый.

— Можно мне завтра, как договаривались, привезти вам диссертацию для ознакомления?

— Нет. У меня изменились планы, и я не смогу выступить экспертом по твоей работе.

При этих словах он почувствовал резкий прилив крови к голове. Выждав три-четыре секунды, не спрашивая о причине неожиданного решения, извинился и повесил трубку.

На следующий день стало известно, что в начале недели Левицкий ездил в командировку, в которой принимал участие и Атаманцев. Теперь причина столь странного поведения профессора стала понятной. «Обработал шеф ученого мужа», — подумал Нещадимов. Оставалась, как всегда, одна надежда — на себя, на поддержку со стороны многочисленных коллег из числа друзей, приятелей, хотя и не столь значимую, но вполне искреннюю. Это придавало уверенности.

Утром, в день обсуждения диссертации, на кафедре царила настоящая суматоха. Доценты, преподаватели в основном старшего возраста постоянно заходили к руководству и выходили обремененные какими-то поручениями. Как в Смольном, штабе революции 1917 года. Молодые преподаватели, поддерживавшие диссертанта, говорили, что к заседанию кафедры не иначе как готовится какая-то серьезная интрига.