Стаи. Книга 1

Лесавесима почти касалась её лица губами, как будто горячее дыхание могло растопить могильный холод, что сковал маму. Она уже не улыбнётся своей неповторимой улыбкой, полной не только веселья, но и укора, которое, несомненно, заслужили люди, такие странные и непредсказуемые, идущие наперекор всему, и в особенности здравому смыслу. Никогда её тёплые губы не коснутся её закрытых век, никогда уста не вольют в уставшую душу целительный бальзам необыкновенных песен, коих не стыдились слушать Небеса, напоённые серебряным светом лун.

Горячие слёзы текли по щекам, и капли росой падали на иней…

Врач принёс ящик с инструментами, и нерешительно замялся у порога, не решаясь подойти к «дракону», склонившему над телом матери голову, а только с нетерпением смотрел на юношу: время поджимало, «Скальпель» проще сразу загрузить двумя пострадавшими, чтобы снова не нарушать стерильность операционной. Элан встал со скамьи и бережно обнял шею дочурки:

— Пора.

Та не стала противиться, рваться на свободу из его объятий, что отнимают у неё её скорбь и печаль, а с залитыми слезами глазами понуро отступила от смертного одра.

— Диолея, уведи её, пожалуйста, — голос эволэка был едва слышен. — Не надо ей этого видеть.

Все эти бесконечные минуты Элан не осмеливался смотреть своей дочери в глаза. Та прекрасно понимала, что задумал отец, и родитель готов был провалиться в ад, ибо даже огненная геенна не могла сравниться с тем, как жёг его сердце и разум стыд за уже принятое решение. Но выбора не было. Капризная Судьба, так долго баловавшая его своим расположением, снова показала крутой нрав, и, как знать, повернётся ли к детям лицом ещё хотя бы раз?

Лидер Клана Земли повела серую молнию к выходу, но та на секунду задержалась, поравнявшись с Лисом. Теплая щека прижалась к его щеке, заставив юношу в испуге сжаться ещё сильнее.

Думаю, мама будет рада, если ты поправишься. Она бы точно не стала возражать, я это знаю! Просто поступай, как считаешь правильным, и возвращайся скорее — не хочу потерять ещё и тебя.

Она ушла, а Элан ещё долго не мог взять себя в руки, содрогаясь в беззвучных рыданиях…

Доктор, он же доморощенный хирург местного значения, собственно, единственный квалифицированный врач на сотню верст вокруг, быстро сделал несколько набросков прямо на заиндевелой коже:

— Я оставлю на суставе как можно больше ткани, Дана сама решит, что удалить, а что нет.

— Хорошо, — устало кивнул эволэк.

Он уже закончил ещё одну очень важную процедуру — извлёк из изувеченного пулями и электромагнитным импульсом черепа Ольга её мозг, чем-то похожий на две пирамиды, соединённые перемычкой, одна из которых была повёрнута основанием вверх, и передал бесценный груз Афалии. Девушка мужественно приняла искорёженную основу их кибернетической соратницы, и унесла ко второй такой же (лже-Ольгу так же решили вскрыть, чтобы сохранить хотя бы то немногое, что осталось в её памяти).

Хирург не стал тянуть, и несколькими точными движения рассёк плоть. Тут же в ход были пущены инструменты, не имеющие ничего общего с человеческой медициной, и рука отделилась от тела.

Элан как завороженный смотрел на громадную рану, из которой не вытекло ни капли крови — Ольга потеряла почти всё в своей отчаянной попытке догнать собственную подделку, а врач быстро поместил конечность в тазик, наполненный невесть откуда взятым льдом.

Они вышли на улицу. Ночь накрыла непроницаемым покрывалом всё вокруг, но даже в темноте, сквозь туман уплывающего от боли сознания, Элан сразу узнал встретивших их соратниц, взгляд поймал огромные глаза обоих дочерей. Он на секунду замер у крыльца, подарив своим товарищам усталую улыбку, а они своими улыбками пожелали ему удачи.

— Идёмте, молодой человек, — скомандовал врач.

Афалия ободряюще обняла Лиса за шею:

— Мы всё приготовим для проводов, не беспокойся.

Собравшиеся эволэки согласно зашумели, но Нариола неожиданно спросила:

— А что делать со второй Ольгой?

На секунду повисла пауза, и Лассава неожиданно предложила:

— Похороним их вместе, по-человечески.

Подруги немного засомневались, но тут и Диолея согласно кивнула:

— Это будет правильно.

Но больше всех поразила Лесавесима. «Дракониха» мотнула головой и сказала:

— В конце концов, уж кто-кто, а она точно не виновата во всём произошедшем.

Элан едва заметно склонил голову, поражённый поступком дочери — его дитя, столь непохожее на человека, было человечней многих знакомых людей. Его истерзанная, уже было почти смирившаяся с судьбой душа, вспыхнула вновь, снова готовая жить и бороться. За таких друзей стоит бороться…

* * *

Вокруг ИБиСа раскинулся настоящий лагерь, словно пришедшие из далёких земель кочевники решили заполонить всю округу своими юртами — все поля и полянки были уставлены плотными рядами палаток всевозможных размеров и цветов.