Стая

Завтра у меня первый рабочий день на заводе, и я даже не сомневаюсь, что встречи с Шоном не удастся избежать. Он найдет способ загнать меня в угол, оказаться со мной наедине. Просидев несколько часов в тишине дома и свихнувшись оттого, что практически распланировала всю свою жизнь, я решаю прокатиться, чтобы проветрить голову. Выехав на подъездную к дому дорогу, я прислушиваюсь в поисках мотора «Камаро», но прихожу к выводу, что это плод моего чрезмерного воображения. Ненавижу себя за то, что принимаю желаемое за действительное. Успокаиваюсь, вспоминая те мучительные минуты, проведенные в гараже, и выезжаю на главную дорогу. Когда я доезжаю до конца, дышать становится легче. Я останавливаюсь на тройной развилке, смотрю налево, потом направо и замечаю ждущего на обочине Доминика.

Вот черт!

Он внимательно наблюдает за мной из своей машины. Разорвав зрительный контакт, я срываюсь с места и пролетаю мимо него, а потом удираю, выехав на дорогу. Через несколько секунд он у меня на хвосте, мой седан не сравнится с молнией под его капотом. Нервы на пределе, гнев растет, а я спускаюсь по извилистым горным дорогам в сторону города. Доминик сохраняет дистанцию, но не отстает, и я понимаю: он просто так не сдастся. Я прибавляю газа, превышая скоростной лимит, но Доминик держится на том же расстоянии.

– Да пошел ты! – рычу я, мчась по уже знакомым дорогам. Я веду машину как ненормальная, пытаясь оторваться от своего очаровательного поработителя. Меня трясет от гнева, когда я, приближаясь к городу, снова и снова воспроизвожу в памяти ту ночь. Дом следует за мной по пятам, но я вынуждена остановиться на первом светофоре. Смотрю в зеркало и вижу, как Доминик в расслабленной позе вальяжно сидит за рулем с той же самодовольной ухмылкой, что в день нашего знакомства. Я проношусь мимо одного светофора и следующего, пока не оказываюсь на другом конце города. Уверена, рано или поздно он потеряет интерес. Веду его двадцать минут по петляющим дорогам, но Дом не отстает.

Сытая по горло этой бессмысленной суетой, торможу на заброшенной лагерной стоянке. Дом, петляя, едва не врезается в дерево, и его заносит на асфальте. Я выпрыгиваю из машины и мчусь к Доминику, но он едва успевает выйти из машины, как я залепляю ему первую пощечину.

Он принимает мой удар, стукнувшись о машину, и смотрит на меня так, словно дышит мною. Руку жжет, и я снова замахиваюсь, но Доминик блокирует мой удар. Побагровев от ярости, я оглядываю его, а он опускает голову. На его побелевшем лице видны красные отпечатки моих пальцев. Он обхватывает мое запястье, пытаясь усмирить.

– Извини.

– Пошел ты! Это все.

– Так надо было.

– Нет. Оставь меня в покое, черт тебя побери. Больше никогда не хочу тебя видеть.

– Сесилия.

– Иди ты на хрен, Доминик, вместе со своими больными играми. С меня хватит. Вот мое решение. – Я разворачиваюсь и пытаюсь выдернуть руку, но он отказывается меня отпускать, хватает за талию и прижимает спиной к своей груди. Чувствую возле уха его горячее дыхание.

– Ты же знаешь, что мы не хотели.

– Ни хрена я не знаю. Но я покончила с тобой, с вами обоими.

– Жаль, что это неправда. – Продолжая держать меня за запястье, он разворачивает к себе лицом. Я хочу снова его ударить, но Дом хватает меня за другую руку и прижимает к своей машине. – У нас были причины.

– Серьезно? Рада за вас. Угадай, что? Мне пофиг.

– Это не так. Ты принадлежишь нам.

Я фыркаю.

– Ты сам-то себя слышишь?

– Я предупреждал тебя держаться в стороне, а теперь ты в деле. То, что случилось той ночью, не важно.

– Для тебя – возможно.

– Важно, что было до того.

– Отпусти меня. – Я пытаюсь вырваться, но его хватка только становится сильнее.

– Мне больно.

– Тогда перестань бороться, мать твою, – рычит он. – Замри.

Я застываю и подозрительно щурюсь, когда Доминик начинает ухмыляться, а в его глазах появляется гордость.

– Ты проделала долгий путь.

– Это что, комплимент?

Он прижимается ко мне так, что между нами не остается ни одного свободного миллиметра. Я отклоняюсь назад, моя голова лежит на крыше машины. Его губы так близко, и я стараюсь победить притяжение, но воспоминания о той ночи существенно облегчают задачу.

– Какого хрена с тобой творится?

– Ты. – Дом высовывает язык и проводит им по моей нижней губе. Дыхание перехватывает, когда он вжимается в меня членом. – Ты – вот что творится со мной и теперь… – Он качает головой. – Ты не можешь встать между нами.

– О, но я уже вставала между вами, – огрызаюсь я. – Дважды.

– Да перестань ты, черт возьми! – гаркает он. – Я пытаюсь объяснить.

– Очередной загадочный вздор, и с меня хватит. Можешь поговорить со мной, когда будешь готов сообщить что-нибудь стоящее. Но даже тогда я не стану тебя слушать. С меня довольно. Отвали!