Стая

Выбившись из сил, он наклоняется, поставив сильные руки по обе стороны от меня, и целует долго и бесконечно. Потом отстраняется и отползает, рухнув на спину; его грудь вздымается и опускается. А потом рядом оказывается Шон и страстно меня целует. Его голод неизмерим, когда он притягивает меня к себе. Ноги Шона раздвинуты, моя спина прижата к его груди. Он зажимает в кулаке мои волосы и тянет назад. Я кладу голову ему на плечо, Шон поднимает меня и входит.

Я выкрикиваю от вторжения, и Шон начинает безжалостно меня трахать. Я лежу, распластавшись у него на коленях, клитор пульсирует на открытом воздухе. Шон свободной рукой ведет по моему телу – начинает с груди, затем скользит вниз вдоль пупка к точке нашего соединения. Он водит пальцем по клитору, не переставая вколачиваться в меня. Шон терзает губами мой рот и входит, входит. У меня появляется второе дыхание, и я начинаю вжиматься в него, поглощенная дымкой страсти. Шон перестает меня целовать, и я смотрю на Доминика, взгляд которого прикован к нам. Его глаза горят ярким огнем и с новым желанием осматривают мое тело.

– Как хорошо, – тихо молвит Шон и напрягается – его вот-вот охватит оргазм. Я накрываю рукой его двигающиеся пальцы и через несколько секунд кончаю. Мой взгляд прикован к Доминику, и Шон тоже подходит к пику, хрипло рыча. Мы падаем на плот. Дыхание прерывистое, ноги-руки сплетены, где-то вдалеке слышен гром. Шторм нас миновал.

Глава 26

Вернувшись на сушу, мы молча собираем вещи, а я тем временем пытаюсь осмыслить, что только что произошло.

Я сама сделала этот выбор. Я этого хотела. И не могу погрязнуть в раскаяниях, потому что в противном случае навеки утону в омерзении к самой себе.

Как только обе машины набиваются вещами, стоящий у вхолостую работающей «Камаро» Доминик берет меня за руку. Он смотрит несколько настороженно, а потом целует меня. Итог – полный экстаз. Я прижимаюсь к Доминику, и он неторопливо исследует языком мой рот. Этот поцелуй, как и наш первый, жадный, взыскательный, изучающий. Поцелуй этого мужчины прекрасен. Он обволакивает, и мне все мало. Оторвавшись от меня, Доминик с невиданной по сей день лаской проводит пальцем по моим губам, садится в машину и уезжает.

Я оглядываюсь назад, на Шона. Потупив взор, даже боюсь смотреть ему в глаза. Я подхожу к пассажирскому месту, где он молча меня ждет. Больше не в силах вытерпеть ни секунды, я набираюсь смелости, смотрю на него и вижу… того же улыбчивого парня, который заехал за мной несколько часов назад. В сердце тут же зарождается надежда. Я не понимала, что это так тяжело. Шон не дает мне трусливо спрятаться в машине, наклоняется и нежно целует в губы. Когда он отодвигается, чувствую стоящие в глазах слезы.

– Не надо, детка. Просто не надо. Обсудим, когда будешь готова, но не надо.

Я понимающе киваю, не имея ни малейшего понятия, как следовать этому приказу. Отчасти я чувствую себя чужаком в собственном теле. Эта девушка, ее поступок… я ее даже не узнаю. Я отдалась двум мужчинам сразу.

И получала удовольствие от каждой минуты.

Бремя этой правды мне никогда не стереть из памяти.

Теперь, словно очнувшись от спячки, я даже дышу свободнее и не хочу забывать.

Домой мы едем в тишине, но Шон всю дорогу не выпускает моей руки. Я по-прежнему веду бой с собой и своим решением, притом чувствуя тепло в теле. Шон включает музыку на низкой громкости, чтобы слышать, что я говорю, но продолжает молчать, давая мне необходимое время прийти в себя. Попутно он подносит мою руку к своим губам.

Кружится голова, тело мое напряжено, хотя между ног ноет от полного удовлетворения. В голове ни одной идеи, что сказать. Может, ничего и не нужно говорить. Шон сидит расслаблено, ведет машину так, словно ему не нужны заверения в том, кем я ему прихожусь, да я и сама не уверена, что понимаю статус наших отношений.

Что между нами?

Ведь именно это я должна анализировать? Но голова занята другим. Ни один из них не смотрел теперь на меня как-то иначе. Во всяком случае, не так, как я предрекала. Вопреки моим ожиданиям, изменения между нами, которые я ощутила после случившегося, далеки от чувства утоленного любопытства. Их поцелуи после не изменились. Скорее наоборот. Я чувствую с обоими парнями большую связь.

Неужели все по-настоящему?

В старших классах у меня был секс – много секса – в моногамных отношениях с парнями, которые, по моему убеждению, любили, дорожили мной, а потом показывали свое истинное лицо. Вся та боль, которую я испытала, когда они в конечном свете отказывались от будущего со мной, казалась пустой и бессмысленной, меркла в сравнении с полученными впечатлениями за сегодня и перспективами будущего.

Я наблюдаю, как Шон вводит код от ворот и медленно подъезжает к дому.

– Ты не сделала ничего плохого, – наконец заговаривает он. Шон смотрит мне прямо в глаза. Они полны той же уверенности, с которой целовал меня перед отъездом Доминик.

Парни действительно не осуждают меня, и от этого плечи немного расслабляются.

Но почему? Почему они меня не осуждают? Почему не относятся ко мне по-другому?