Стая

Иванов отключил телефон. Сашка сообщил ценную информацию, которой в конторе не знали. Такой мелочью, как этот старый еврей, контора не занималась.

Иванов набрал номер Сергея Ивановича Дадонова, который ему сообщили в конторе.

— Кто это? — спросил в трубку Дадон.

— Дед Мороз, — ответил Иванов, — я тебе подарок посылал. Ящик водки ты получил?

— Получил.

— Помнишь, как она называется?

— Двойной удар.

— Верно. Я не случайно послал тебе эту водку. У тебя ведь ещё одно ухо осталось.

— Так это ты в меня стрелял, паскуда, — Дадон почти кричал в трубку.

— Не ори. Я звоню с добрыми намерениями. Про ухо я пошутил. Паскуду я тебе прощаю. Я хочу предупредить, не делай того, что задумал. Или, хотя бы, сам не ходи вместе с остальными. Жалко нет водки с названием «Тройной удар», а то бы я тебе её прислал, чтобы ты догадался. Понял?

— Ты о чём?

— О том, что хотя бы один удар из трёх, но цели достигнет, а ты мне нужен живым и здоровым.

— Это почему? — удивился Дадон.

— Как же город без такого пугала жить будет?

— Кто ты такой? — не унимался Дадон, — из конторы?

— Так я тебе и сказал, но ход твоих мыслей правильный. Я тебя предупредил.

Поговорив с Дадоном, Иванов посчитал, что на сегодня хватит. Он очень устал, и хотел спать. Если он всё рассчитал верно, то Дадон, испугавшись, участия в готовящейся акции принимать не будет. Его братки пусть лезут на рожон, а Дадона Иванов обещал доставить к Валентину Петровичу. Кого собрались захватить Дадоновские пацаны не так важно, не Одинцова же? На это у них кишка тонка.

ГЛАВА 35

4 января Пятница

На следующий день Кривцов покружил для вида возле дома Борисова. Слежки он не заметил, но не верить Одинцову не было смысла. Увидел он и самого Игоря, когда тот отправлялся на службу. Кривцов проводил его взглядом до машины. Потом он определил место, откуда можно было стрелять. Напротив дома жертвы стоял заброшенный сарай, о котором его предупреждал Одинцов. Кривцов зашёл внутрь, осмотрелся. В сарае пахло и мочой, и другими результатами человеческой жизнедеятельности. Но место для работы было удобным. Расстояние до жертвы, когда она будет выходить из дома, позволяло надеяться на удачный выстрел почти на сто процентов. После работы можно покинуть сарай, перебежать через пустырь на дорогу и уехать. На улице народа не было, на окраинах города люди рано не поднимаются. Если за работой стрелка и будут следить, то разве что из машины, так как спрятаться тут больше негде. То, что Иван Андреевич указал ему на этот сарай, было не случайно. Именно при выходе из сарая, выполнившего работу снайпера, легче всего застрелить. А уж потом кричать на всю улицу: «Руки вверх!», «Сарай окружен!», «Предлагаю сдаться!». Снайперу эта инсценировка уже не поможет. Все равно напишут, что он оказал вооруженное сопротивление и был убит, даже если он голым выйдет из сарая с поднятыми руками.

Кривцов сел в свою девятку и достал телефон.

— Это я, — сказал в трубку после соединения.

— Узнал, — ответил Одинцов, — готов?

Кривцов ответил утвердительно, а потом добавил:

— Молодой еще, чем же он тебе, начальник, не угодил?

— Не твое дело. Я же не спрашиваю тебя, сколько тебе заплатили за Седовского отпрыска.

— Ладно, снимай своих соглядатаев, сегодня этот очкарик живет последний день. Работаю завтра.

— И где?

— При выходе из дома на работу. Примерно около восьми утра. Работаю из сарая напротив дома.

— Будет ещё темно, не помешает?

— Нет, наоборот.

— Тебе видней. Через час наблюдение за тобой прекратится, но помни, что тебе надо исчезнуть.

— Помню, — усмехнулся заботе следователя Кривцов.

Олег ещё два часа кружил по городу на своей «девятке». Он заходил в магазины, делал ненужные покупки, посетил почту, потолкался на центральной площади возле стадиона. Он заметил, что его сопровождал старенький «Форд», который периодически отставал. Тогда его сменяла синяя «Лада». Однако, уже полчаса, как хвост отклеился.

— Держит мент обещание, — подумал Кривцов, но для верности помотался по городу ещё полчаса.

Убедившись, что хвоста нет, Кривцов остановил машину возле железнодорожного вокзала. Он прошёл в автоматическую камеру хранения и вернулся в машину с сумкой. В машине Кривцов достал из сумки несколько пачек купюр и рассовал их по конвертам. Конверты с деньгами он разложил по карманам куртки, а сумку положил в багажник.

После этого Кривцов поехал в адвокатскую контору. Имея известный опыт общения с правоохранительными органами, Кривцов, естественно, общался и с адвокатами. Из этого общения он сделал когда-то давно вывод, что адвокаты больше всего на свете любят не свою свободную профессию, не юридическую науку и даже не деньги, а себя любимых. Причём эта любовь тем сильнее, чем адвокат старше, чем дольше он практикует. Может быть, выводы Кривцова и были ошибочными, или проще сказать, слишком обобщёнными, но он так считал совсем не без оснований. Была у него возможность убедиться в своей правоте.

Зайдя в адвокатскую контору, он сразу наткнулся на секретаршу:

— Вам назначено? — сразу поинтересовалась секретарша.

— Нет, я в первый раз.