Стая

Вторая очередь — пули вновь прошлись по песку, теперь на метр ближе. Третья очередь угодила в небольшой изгиб берега.

Мертвая зона — фланговым огнем их не достать. Но ночной заплыв теперь не состоится. Даже пробежать десяток метров по колено в воде не получится.

Все трое молчали. Понимали — вот теперь шансов не осталось.

— Танцор… — послышался еле слышный голос. Граев наклонился к Валету.

— Не говори ничего. Нельзя, легкое прострелено.

Валет не внял. Заговорил — и в негромкие слова вплеталось какое-то побулькивание, похлюпывание. Фразы Крапивин-младший проговаривал очень быстро, на коротком дыхании, но делал между ними длинные паузы.

— Так и так не жилец… Ты спрашивал — за что ненавижу… Я ж тут жил, в Силламяэ… Жена, дом, трое детей… Десять лет душа в душу… Дети на двух языках говорили… Потом начались дела эти, как с цепи сорвалась… Народный фронт, независимость, мигранты-оккупанты… На развод, детей ей, понятно… Пятнадцать лет не видел… Куратами наверняка себя считают… Но я по полной расплатился, Танцор… Не только сегодня… Вот вам порошочка белого, колитесь-нюхайте… По полной… А теперь думаю: на хера?… Может, лу…

Валет замолк на полуслове. Граев подумал было — всё, отмучался. Однако Валет дышал — все тяжелее, все громче побулькивая. И продышал еще десять минут… Но больше ничего не сказал.

— Что затихли-то? — риторически спросил Макс. — Тяжелую артиллерию ждут из Таллина? Или свой доблестный ВМФ в составе обоих сторожевиков? Авиации не будет, пилот заболел. Наши ребята давно бы подползли, да гранатами бы забросали…

— Они ползут, — сказал Граев. — Но ме-е-е-е-е-дл-е-е-е-е-е-нно — ме-е-е-е-е-дл-е-е-е-е-е-нно…

— Сейчас накликаете, — пообещала Надежда.

Как в воду глядела. Началось.

Атаковали их по всем правилам военной науки — словно старательные ученики, назубок выучившие соответствующую страницу учебника. С двух сторон ударили пулеметы — крупнокалиберные, станковые. Тут же вступили штурмовые винтовки и несколько ручников. Не остался в стороне и пулеметчик, засевший на мысе. Плотный свинцовый рой заставил втиснуться в песок, не давал высунуть голову из-за откоса.

Граев и не высовывался. Лежал, вслушивался в разноголосую какофонию, пытаясь уловить, вычислить тот момент, когда подползающие и перебегающие под прикрытием огня поднимутся на последнюю перебежку…

Пора! Он взмыл над откосом, полоснул из пулемета по группе, заходящей слева, — длинной очередью, на весь остаток ленты. Тут же схватил «Хеклер-Кох», перенес огонь вправо. Рядом грохотали автоматы Надежды и Макса. Кураты не выдержали, залегли, — метрах в пятнадцати, не больше. Граев сдернул кольцо с гранаты, швырнул, и…

Красные светлячки трассеров, наполняющие ночь, вдруг мгновенно выросли, увеличились, и слились в одно сплошное багровое пятно, и Граев не видел, но чувствовал, как на лицо ему — в рот, в нос, в глаза — сыплется колючая струйка песка, а потом багровое пятно исчезло, и не стало ничего…

* * *

Боль.

Темнота.

Голос Надежды.

Граев рывком поднял веки. Особо светлее не стало — ночь продолжалась. Попробовал пошевелиться — боль усилилась.

— Лежи, — сказала Надежда. — Только-только кровотечение остановилось.

«Куда?» — попытался спросить Граев. Не получилось. Он пошевелил занемевшими губами, разминая. Попытался еще раз.

— Куда?

— Осколок в голову. Второй в плечо, в правое. Один тут камикадзе гранатами решил в нас покидаться.

— Отбились?

— Да. Десяток положили, а то и больше. Теперь точно не сунутся без минометов или вертушек. Они после таких потерь целый год в парламенте дебатировать будут, крайних искать.

— Макс?

— Макса нет. Мы вдвоем.

Он замолчал, и молчал очень долго. Затем попробовал сесть — безуспешно.

— Катер, — сказала Надежда. — По нашу душу, наверное.

Граев прислушался — и в самом деле, со стороны Чудского озера раздавался еле слышный звук мотора. Но с каждым мгновением становился все громче.

Пожалуй, не заурядная дюралька с подвесным мотором, что-то помощнее… Вроде бы в прошлом году заграничные друзья презентовали эстонской погранохране несколько моторных лодок типа RIB… Подарок с барского плеча в честь вступления в Евросоюз. А моторы на тех лодочках в пятьсот сорок лошадей, вполне могут именно так завывать…

Шум двигателя приближался. В темноте — в том же направлении — замигала далекая красная точка.

Ну вот и все… Со стороны воды они как две мишени в тире… Граев собрался с силами и потянулся губами к кармашку с розовой гранатой. Дотянулся. Мигающий огонек все ярче, все ближе…

А вдруг все-таки Орлов? На своем «Ибрисе»? Не выдержал, нарушил приказ?

Надежде пришла в голову та же мысль.

— Эх, двум смертям не бывать… — сказала она и вскинула мини-ракетницу.

В небе расцвели три цветка — красный, зеленый, снова красный.

«В твои годы пора знать, что чудеса бывают лишь в сказках…» — хотел сказать Граев, и не сказал.

Потому что сам ждал чуда. Ждал, что сейчас из-за острова вынырнет стремительный силуэт «Ибриса», и гулкие очереди из КПВТ вспорют тревожную ночную тишину.

А больше ждать было нечего.

КОНЕЦ

Санкт-Петербург декабрь 2006 — январь 2007