Стая

…Короче говоря, если Райнис сдаст (или уже сдал) все, что знает о Максе — домой можно не торопиться. Все равно вернуться в Ямбург придется не во всеоружии, а в багажнике машины, связанным по рукам и ногам. При таком раскладе единственный способ поквитаться с Джазменом — остаться здесь, и, не медля, попробовать добраться до него с подручными средствами. Выломать, например, в лесу дубину потолще…

Наверное, примерно такими выкладками оправдывал бы свои действия Танцор, любивший, в отличие от Макса, логические построения.

Макс, готовясь пойти в сельский домик, где почти наверняка ждала засада, думал проще: своих бросать нельзя. Нигде. Никогда.

СТАЯ — II (май)

— Кабаны… — негромко сказал Пузырь. — Бля буду…

— Будешь, точно будешь, — подтвердил Игоша, не отрываясь от дела: выпутывал из сети подлещика, рядом шевелили жабрами еще два. Кабанами этих подтощалых недомерков можно было назвать только с изрядного перепою. А они с Пузырем хоть и врезали вчера по водочке, но умеренно.

— Да ты, ёптыть, бо?шку-то поверни! — заорал Пузырь, отчего-то шепотом. Трудно орать шепотом, но Пузырь сумел.

Игоша повернул — недовольно. И аж выпустил из рук и сеть, и подлещика.

В предрассветном тумане смутно виднелись массивные силуэты, рассекавшие воду. Похоже, и впрямь кабаны.

— Три… Четыре… — считал вполголоса Пузырь. — А вона еще поотставших два… Цельная стая… Мяса-то…

— Может, подгребем? — загорелся Игоша. Он был охоч до халявного мяса. И до халявной рыбы. И до халявной водки. И вообще до халявы.

— Подгребешь — и что? — остудил его пыл Пузырь. — За ушком ему почешешь? Или веслом по кумполу?

Весла на их надувной лодке и в самом деле стояли несерьезные — пластмассовые, с вихлючими тонкими лопастями. Где уж тут по кумполу…

— Может, сетью накрыть? — не сдавался Игоша. — Мелкого какого? Подсвинка?

— Не егози… Пока ты сеть с воды выберешь, они уж на берегу будут. Да и была б наготове — он те бо?шкой мотнет, клыком борт вспорет, — и открывай, ёптыть, купальный сезон.

Игоша понуро вздохнул, глядя, как исчезают, растворяются в тумане халявные окорока и карбонат.

— Видать, на острове их каком подтопило, — рассудительно сказал Пузырь. — По льду зашли, а теперь обратно.

— Может, с того берега? — предположил Игоша.

— Да нет, далековато плюхать от куратов, — усомнился Пузырь.

И в самом деле, Нарвское водохранилище, вобрав воды и Наровы, и Плюссы, раскинулось здесь широко, привольно, — до дальнего, эстонского берега километров пятнадцать будет, а то и больше. Вплавь действительно далековато.

— Хорош пялиться, уплыло? мясо, — подвел итог Пузырь. — Давай сеть… Ах ты, ёптыть, раззява!

Потом они долго переругивались, кто виноват: Игоша, упустивший сетку, или Пузырь, отвлекший его внимание на дурацких кабанов. Потом еще дольше нашаривали «кошкой» опустившуюся на дно снасть — утренний ветерок отнес изрядно в сторону легкую лодку. Нашарили, продолжили выбирать рыбу — улов не сильно радовал, массовый ход леща, ради которого и выбрались на рыбалку приятели, отчего-то запаздывал.

Побултыхали к другим сетям, стояло их у Игоши с Пузырем чуть ли не полкилометра общей погонной длины. Возились долго — рассвело окончательно, туман рассеялся.

— Глянь-ка, — сказал Пузырь, когда они причалили к подтопленной луговинке, — никак тут вся стая ихняя на берег выбралась…

— Понимал бы ты чё, — откликнулся Игоша. — Стая у волков, а у кабанов — стадо!

Однако, как скопище кабанов не назови, стаей ли, стадом ли, — на топкой грязи виднелись многочисленные следы, оставленные явно не сапогами двух приятелей-рыболовов.

Пузырь — на сей раз была его очередь — потащил садок к палатке, стояла она ближе к лесу, где чуть повыше. Особо не надрывался, но худо-бедно килограммов десять за утро взяли.

Игоша же выволок лодку на берег — оставляли ее здесь же, место глухое, никто не тронет. Потом заинтересовался следами, вздыхая про себя: знать бы загодя, что именно здесь кабаны причалить решат… Уж сообразили бы тогда какую-нибудь петлю, или яму-ловушку выкопали бы. Хотя нет, выкопать тут едва ли светит, — место топкое, чуть лопатой ковырнешь — ямка тут же водой заполняется.

«Потопталось мясо, да и в лес подалось, ищи-свищи…» — разочарованно подумал Игоша, разглядывая расплывшиеся, заполненные водой вмятины. А потом вдруг застыл, как Робинзон Крузо, обнаруживший на песке след босой ноги дикаря-людоеда.

След, столь поразивший Игошу, отпечатался не на песке, на такой же грязи, однако на чуть более высоком месте — и не расплылся, не заполнился водой, не потерял четкость очертаний…

Не босая нога. И не кабанье копыто. Лапа.

Натуральная лапа с пятью длинными когтями, глубоко вдавившимися в грунт. Размеры впечатляли.

«Волки, не кабаны?» — неуверенно подумал Игоша, следопытом он был неважным. Других зверей с этакой лапкой тут не водится. Вроде бы…

Нет, ерунда… Хоть и туман, а видно ж было: плывущие туши слишком массивные для волков. И слишком темные, почти черные…

Тогда один волк… Ну да, засек серый хищник издалека, с другого края затона, как свинина на берег выбралась, потом добрался сюда и пошел дальше по следу.