Стая

— Короче, подобрал я челюсть, от такой щедрости отвисшую, — и отказался. Извините, говорю, но у меня большие планы в ноябре месяце. Не то что я бессребреник полный, или Сочи с детства ненавижу, но что-то пованивало от этого куска бесплатного сыра. К тому же, не буду темнить, было мне кое-что обещано от Людмилы Петровны, если удастся Ларису найти целой и невредимой. Немало обещано. Но и без этого… У меня вон двое, сыну двенадцать, дочери четырнадцать, — зачем мне надо, чтобы всякая мразь в районе резвилась? В общем, отказался. Дальше — еще интереснее. В отделе у меня один человек остался, Женька Пастухов, — лето, отпуска, сам понимаешь… Короче, его в тот же день отправляют в Липово — на два дня. А Липово… это, брат, рыбачий поселок крохотный на берегу залива, такая дыра — ни дозвонишься, не докричишься. А ежели дождик пройдет, то и не доедешь туда, по дороге застрянешь. Ну, дали ему, Женьке-то, уазик с шофером, а еще — я случайно услышал — канистру казенного спирта. Женька, надо сказать, парень толковый, исполнительный, — пока пить не начнет. А пьет редко, но метко. Надолго в штопор уходит. А в Липово-то, вдали от жены и начальства, да под рыбку только пойманную, э-э-э… Короче, один я остался. Но это полбеды, самое главное вечером стряслось. У меня, знаешь, привычка есть — перед сном час гуляю. Оч-чень мысли в порядок привести помогает. Иду, раздумываю — за какую же такую ниточку я невзначай дернул? И какой мне еще пряник начальство предложит — или сразу за кнут возьмется? И тут, сзади — «газель» тентованая. Тихо подъезжает так — и по газам. Не знаю уж, как успел, — но чуть-чуть сумел отпрыгнуть. Вскользь ударила, откинула. Но упал неудачно, нос расквасил. Лежу — народ набегает, вопят: человека задавили, скорую сюда! А «газели» и след простыл. Лежу и чувствую — вроде цел, ничего не сломано. Но со стороны — труп трупом. Голова вся в крови, вокруг лужа красная. Скорая приехала, загрузили, в больницу привезли — а там в приемном покое Вадик Бородин дежурит, старый мой приятель. И мелькнула у меня мыслишка… В общем, для всех лежу я сейчас в больнице, забинтованный-загипсованный, и лежать мне еще долго. Потому как не хочется проверять, что еще по мою душу выдумают…

— А кто там, под бинтами? Ведь если коллеги придут навестить…

— Для коллег я надолго в бессознательном состоянии. А лежит там один знакомый мужичок, который тут кое-кому большие деньги задолжал, и его уже за ноги подвешивать собрались… Ему инкогнито раскрывать резона нет.

— Зря вы пользуетесь городским телефоном, своей линией…

Крапивин хитро улыбнулся:

— Пользуюсь, да не своей… Я в телефонном щитке помудрил, два проводка перекинул, — и сейчас с соседского номера звоню. А сосед в отпуске, до июля не приедет.

Граев был по натуре весьма недоверчив. Но рассказу Крапивина поверил сразу и безоговорочно. Тем более что капитан, при всей словоохотливости, самого главного не сказал, — что же он такого раскопал по делу Ларисы Поляковой.

Надо понимать, делиться призовыми деньгами деревенский детектив не собирается.

Глава десятая Издержки торопливого планирования

Вот, — думаю, ловко обделал дельце! Пожалуй, у самого Тома Сойера так не вышло бы!

1

Граев спросил:

— Кроме исчезновения детей, не случалось в районе в последние месяцы чего-нибудь необычного? Пусть даже не криминального — но странного?

Он не ждал, что этот выстрел наугад принесет какой-либо результат… Но Крапивин сумел удивить. Очень неприятно удивить.

— Странного… — задумчиво протянул он. — Да вроде ничего в голову не приходит… Разве что… Собак немеряно расплодилось одичавших — у нас, и в соседнем районе, в Сланцевском. Скот режут, на людей нападали. До смерти загрызли некоторых, представь? Говорят, после войны такое лишь было, но тогда-то понятно…

Крапивин говорил что-то еще — Граев не слышал. Неужели… Он-то надеялся, что всё закончилось навсегда…

Доводилось ему сталкиваться с похожими нападениями на скот и людей, — и тогда тоже растерзанных очень долго списывали на волков и одичавших собак… Да нет, ерунда. Совпадение. Какая тут связь с делом Ларисы Поляковой? И с остальными пропавшими детьми? Никакой тут не может быть связи.

И все таки он попросил Крапивина рассказать чуть подробнее.

Тот достал карту, разложил на столе.

— Смотри… Вот тут, тут и тут людей находили полусожраных — причем не зимой, в бескормицу, — этим летом. Вот здесь еще, и здесь — но это уже у сланцевских… А места там, надо сказать…

— Знаю я те места. Доводилось бывать.

— На охоту-рыбалку, небось, ездил? В старое время? Сейчас-то там погранзона, не покатаешься туда, как раньше.

Граев мысленно хмыкнул, вспомнив: как раз в погранзоне Крапивин и добывал «во-о-от такенных» оковалков-лососей, — на пару с другим капитаном, Орловым. Ну, может, не совсем уж «такенных», учитывая привычку рыболовов привирать в этом вопросе.

— Охотой тогда не баловался, — пояснил он. — Совсем пацаном был… Но места неплохо знаю, каждое лето месяц проводил.

— С отцом ездил? — догадался Крапивин.

— Да… как раз там, на берегу Наровы…