Стая

Я брел по оледенелым улицам. Я видел детей, идущих в школу. Я видел детей, спящих в картонных ящиках. Я не видел ни Паши, ни Тани, ни Юли.

Я остановился у ступеней, ведущих внутрь Ленинградского вокзала. Моя ладонь легла на поручни, сердце стучало так громко, что мне казалось, будто оно вот-вот разорвется в моей груди.

Кто-то толкнул меня сзади.

– Пошевеливайся, малой.

Я поплелся вниз по лестнице – две ступеньки, четыре ступеньки, пять ступенек… Я перестал считать, меня понесло вниз, в эту толкотню, в мельтешение сумок, ног, чемоданов. Я остановился только на длинной блестящей платформе. Там стояла статуя – всадник. Там всегда сияли светильники. На вокзале царил день, никогда не сменявшийся ночью.

Я подошел к своей лавке над вентиляцией. Тут я спал каждую ночь с тех пор, как приехал в Большой Город. Тут я потерял то, что осталось мне от мамы. Мою большую черную пуговицу.

На глаза навернулись слезы.

– Глупый, глупый мальчик… – пробормотал я.

Под лавкой что-то зашуршало. Я опустился на четвереньки. Страницы из моей книги сказок лежали там, где я их оставил. Улыбаясь, я принялся собирать страницы. Над искрящимся городом парила Жар-птица. С другой страницы на меня смотрела злая Баба-яга, живущая в избушке на курьих ножках. В глазах девочки со спичками светился немой вопрос. О чем же она хотела спросить меня? Я поднес страницу поближе к лицу.

– Что? – переспросил я.

– Так, наш мышонок вернулся.

От неожиданности я стукнулся головой об лавку. Этот голос был мне знаком. Теперь я уже знал, что это никакая не громадная крыса, это всего лишь мальчишка с крысиным лицом.

Сунув страницы под свитер, я выполз из-под лавки.

Лицо Вити скрывал сигаретный дым, но я видел на его скулах черные, фиолетовые, синие, желтые синяки. Голова у него была обрита.

– Чего уставился? – буркнул он.

– Твои волосы, – пояснил я. – Их больше нет.

Он провел ладонью по короткому ежику.

– Ну, так всегда бывает, если тебя загребут в ментовку. Но это к лучшему. Все вши разбежались.

Но мне не казалось, что это к лучшему. По-моему, грустно потерять волосы. Я дотронулся до страниц книги, спрятанных под свитером.

– А где остальные? – поинтересовался я.

Витя бросил окурок на пол.

– Я нашел Рудика, Таню и Юльку на Курском вокзале.

– А Паша?

– Черт его знает, где он. – Витя сплюнул. Затем он уставился на мой кроссовок и ухмыльнулся. – Ну и вид у тебя… невзрачный.

– Что значит «невзрачный»?

– Это значит, что многие люди тебя пожалеют. Ты заработаешь нам кучу денег!

На вокзал прибывали поезда. Люди суетились на платформах, садились в вагоны, выходили из вагонов. Они проходили мимо, проходили мимо, проходили мимо. Они не смотрели на нас. Ничто не изменилось.

– Кучу денег на новые кроссовки? – спросил я.

Витя уставился на мои ноги – на одной ноге у меня был кроссовок, на второй – носок.

– Думаю, ты заработаешь больше, если у тебя и вовсе не будет кроссовок.

И прежде чем я понял, что он имеет в виду, Витя повалил меня на пол и сорвал с моей ноги кроссовок.

– Нет! – завопил я. – Отдай!

Витя поднял кроссовок – когда-то он был белым – над моей головой.

– Прыгай, мышонок, – захохотал он.

И я подпрыгнул. Еще раз. И еще. Без моих кроссовок, кроссовок, как у баскетболистов, я не мог прыгать высоко.

– Отдай! – заплакал я.

Разозлившись, я ударил Витю по ноге. Он толкнул меня, повалил и пнул в бок.

– Я тебя проучу, гаденыш.

Витя замахнулся опять. Я съежился, ожидая, что носок его ботинка вопьется в мой бок. Я знал, каково это будет. Я ждал.

Но удара не последовало.

Витя заорал от боли.

– А ну, отвали!

Серебристый, серый, черный шар ярости налетел на мальчишку с лицом крысы. Шар вцепился ему в руку, затем в ногу, в шиворот куртки.

– Нет! – верещал Витя.

– Дымок! – воскликнул я.

Пес отпустил Витину руку.

У платформы остановился поезд. Наружу повалили люди. Встряхнувшись, Дымок направился к вагону.

Витя поднялся на ноги. Рукав его куртки оторвался. Он протянул мне руку.

– Пойдем.

Я отпрыгнул в сторону.

– Гав. – Дымок стоял в двери вагона. – Гав.

– Ты пойдешь со мной, Мишка. Иди сюда немедленно!

Мишка? У меня не было пуговицы. Не было мамы. А значит, нет никакого Мишки.

Я побежал по длинной платформе. Еще никогда в жизни я не бегал так быстро. Послышался гудок. Закрутились колеса поезда. Я увидел белое пятнышко на хвосте Дымка. Пятнышко скрылось в последнем вагоне поезда.

– Дымок, подожди меня!

Я успел запрыгнуть в двери вагона до того, как они закрылись. Я лежал на полу, пытаясь отдышаться, а электричка, стуча колесами, несла меня прочь от Ленинградского вокзала.

Влажный нос ткнулся мне в лицо. Поднявшись, я пошел за Дымком в конец вагона. Мы уселись рядышком, мальчик и пес с дымчато-серой шерсткой. Мы сидели и смотрели, как за окном вагона проносится мир.

Глава 19 Теплица

Вот так я связал свою судьбу с собаками.

В тот день Дымок увел меня прочь от Ленинградского вокзала. Мы очутились в другой части города. Все это время я думал, что живу в центре – ведь рядом с Ленинградским вокзалом возвышались огромные здания из стекла, стали, кирпича и бетона.