Стая бешеных

Прокурорша говорила дальше, Гордеев старался ее слушать без эмоций. Только фиксировал ошибки, которых было не так уж много. Она снова развила мысль о том, что Пастухова наверняка была знакома с Ливановым раньше. И убийство произошло из ревности, умноженной на то, что Ливанов был помощником депутата. Как же, мол, такой видный человек ее бросил, вот она и решила его уговорить вернуться или убить из злости. На том, что план у нее был приготовлен заранее, прокурорша особенно настаивала.

Она сыпала цитатами из показаний самой Ирины, свидетелей, заключений экспертов, находила аналоги в других делах, куда более громких. Словом, броню она выстроила – будь здоров, не пробьешь! Была у Гордеева надежда заявить ходатайство о направлении дела на доследование. Теперь и эта иллюзия рухнула. Суд на это не пойдет. А значит – речь может идти только о сроке. «Невиновна» – присяжные не скажут.

Он повернулся к Ирине. И снова внутренне ахнул.

Увидел только опущенную голову и обвисшие безвольно плечи. Ирина потеряла надежду навсегда. Она тоже чувствовала, что суд присяжных к ней будет немилосердным.

В конце своей речи прокурорша еще раз поразила Гордеева.

Конечно, она просила признать Ирину виновной в умышленном убийстве. Но! Ввиду смягчающих обстоятельств, как-то: убийство Пастуховой совершено в первый раз, слабая спившаяся женщина, возможно, была в возбужденном состоянии, сотрудничала со следствием, и так далее, просила не применять к Пастуховой высшую планку, а ограничиться всего лишь (!) семью годами лишения свободы.

Ничего, подумал Гордеев вяло, мы еще поборемся. Но сам он в успех уже не верил.

Судья потер руки, словно предвкушал что-то весьма драматичное и интересное, и сказал:

– Объявляется перерыв до завтра, до десяти утра. Прения сторон будут продолжены. С утра – защитная речь адвоката Гордеева.

Глава 66. ШЕКСПИР.

Когда запиликало электронно, Гордеев решил, что это телефон, но это звонил будильник.

Гордеев взглянул на часы – было без десяти восемь. Вот как! Он просидел, оказывается, всю ночь. Теперь надо было срочно собираться и ехать. А под глазами круги и в голове муть. Чем же он занимался всю ночь? Где плоды бессонных бдений?

А не было никаких плодов. Гордеев, как шизофреник, всю ночь крутился вокруг одной и той же мысли, которую теперь не смог бы и сформулировать толком. Но самое обидное, что мысль эту он так и не решил!

День начинался плохо.

Как-то он закончится?

Когда увидел Ирину, совсем скис. Та была, как бледная тень. Тихая и почти бесплотная. Виновато улыбнулась Юрию и сказала:

– Плохо, да?

– Ну что ты! – бодренько ответил Гордеев. Но сам же и ужаснулся неискренности своего голоса.

– Прошу встать, суд идет.

Гордеев втянул побольше воздуха в легкие, словно собирался нырнуть на огромную глубину, в темные беспросветные воды.

Сейчас прозвучит: «Слово предоставляется защитнику».

– Прошу садиться.

– Наша задача установить истину, и это главное, не так ли? – сказал вдруг судья вовсе неожиданное. – Дело в том, что только вчера вечером от Генеральной прокуратуры поступило ходатайство заслушать в судебном заседании еще двух свидетелей. Стороны не против? Суд по своей инициативе считает необходимым допросить дополнительных свидетелей.

Прокурорша не задумывалась ни минуты. Она уже знала, что победила, – никакой свидетель не мог теперь сломить ее железную постройку.

А Гордеев, хоть и сделал вид, что раздумывает, но внутренне согласился сразу. Ему просто нечего было терять.

– Тогда, – сказал судья, – возвращаемся к судебному следствию, а затем вновь прения сторон. Прошу пригласить в зал свидетеля Сысоева Федора Константиновича.

Гордеев обернулся на распахнувшуюся дверь и обомлел.

Прямо на него шел, улыбаясь смущенно от внимания большого количества людей, не кто иной, как однорукий! Тот самый! Бандит! Который стрелял в Юрия Петровича на пороге Думы и был убит.

Хотелось ущипнуть себя, чтобы проснуться.

И так это было похоже на сон, ведь в голове муть была, как в бреду.

Этого не могло быть, мертвые не воскресают!

Гордеев обернулся с открытым ртом на Ирину, и понял, что и она видит кого-то испугавшего ее.

Ирина тоже узнала этого человека. Вернее, его глаза. Где же она видела этот взгляд? Где?! Какой-то был очень важный момент! Господи, да конечно же! На вокзале! Она как раз садилась на поезд до Симферополя! А этот человек… Постойте, но он тогда стоял в какой-то страшно подозрительной компании. Или ей показалось?

– Назовите, пожалуйста, свою фамилию, имя, отчество, а также профессию и место работы, – попросил судья.

– Сысоев Федор Константинович. Оперуполномоченный Московского уголовного розыска.

Гордеев чуть не вскрикнул – нет! Он лжет! Он бандит и убийца! Но вдруг заметил в зале плотную фигуру Турецкого. «Важняк» смотрел прямо на адвоката и что-то четко артикулировал губами.

«Не волнуйтесь», – наконец угадал Гордеев.

Ничего себе!

Но тем не менее действительно заставил себя успокоиться и повернуться к однорукому.

– Скажите, гражданин Сысоев, что вам известно по настоящему делу? – сказал судья. – Знакомы ли вы с подсудимой?