Стая Тамерлана

— Я лично это сделаю, — вызвался Каретников.

* * *

«Гладиаторы» до последней минуты недоумевали — зачем они здесь? Что с ними будет? Возможно, кто-то о чем-то и начал догадываться, но только один из них понял все тотчас, как только увидел ринг. Впрочем, остальные тоже недолго оставались в неведении относительно своей участи — со стороны вольеров показался Тамерлан.

На коротком поводке он вел бледно-желтого, как яичное мыло, с черной головой и темными пятна-ми на боках Атрека. Крысенок выступал торжественно, на его кривом лице застыло подобие улыбки, а в огромных миндалевидных глазах плавно качались искры, похожие на золотой песок. Атрек, самый молодой из стаи, нетерпеливо тянул вперед, вынуждая Тамерлана хромать больше обычного. От избытка сил пес мог рвануть и поволочь маленького человека за собой по влажной траве, но он сдерживался и только мотал время от времени тяжелой головой, то задирая ее, то низко пригибая к земле.

К строю подошел лысый худощавый субъект, покачнулся, поднял руку с вытянутым указательным пальцем и, напрягая голосовые связки, прокричал с пьяной торжественностью:

— Гладиаторы! Вам предстоят трудные битвы! До смерти одного из противников! Ничьих не будет! Но знайте: победителей ждет свобода! Они уйдут отсюда беспрепятственно! Салют вам!

* * *

Первым на «арену» вытолкали стоящего ближе других к входу в ринг Игоря Шестернева. Светлая рубаха намокла и плотно облегала его полноватое тело. Шестернев, словно проснувшись, огляделся, подбежал к сетке, отделяющей его от трибуны с Засединым, неистово затряс ее и закричал срывающимся голосом:

— Вы что, паханы? Вы что это?! Я же не при делах! Я здесь случайно! Не надо! Я вас умоляю, оставьте меня! Я на колени встану, я что хотите… я… а-а-а!

Тамерлан отстегнул ошейник и впустил Атрека в ограду. И вместо того, чтобы опуститься на колени, Шестернев, хватаясь за ячеи, полез вверх. Его ноги беспомощно заскользили по сетке, но руки подтягивали тело выше и выше. Атрек долю секунды наблюдал за карабкающимся человеком. Парень уже достиг верха, он ухватился за толстую проволоку, что была протянута по краю рабицы, и пытался закинуть на нее ногу. Алабай издал короткий рык, разогнался и прыгнул за ним. Его зубы сомкнулись на поднимающемся бедре Шестернева. Тот заорал, обвис на сетке, но пальцев не разжал. Атрек отпустил ногу, приземлился и тут же снова взлетел. На этот раз он вцепился в подмышку беззащитного человека, оттолкнулся от него передними лапами и опустился с выдранным куском окровавленной рубахи в пасти.

Не умолкая, Шестернев предпринял новое усилие, чтобы преодолеть барьер. Ему удалось перекинуть ботинок через край, казалось, еще немного и человек перевалится через роковое препятствие. Но алабай снова повис на нем и своей тяжестью стащил назад, на прежнюю позицию. Каждый рывок парня сопровождался новой атакой. На какое-то время в борьбе наступило равновесие. Человек перестал дергаться. Вонзив ставшие от напряжения похожими на белые когти пальцы в проволочные отверстия, он словно прилип к сетке. Овчарка немного постояла и снова продолжила методичные подскоки, все более кровяня спину висящего. Все-таки чувствовалась молодость — Атрек совершал много лишних движений. Но зрителям нравилось. Каждый прыжок и сопутствующее ему яростное рычание сопровождались возгласами болельщиков, словно они приветствовали удачные действия боксера, наносящего сопернику нокаутирующие удары.

Шестернев уже не кричал беспрерывно, как вначале, он лишь сипло вскрикивал при очередной атаке. Очередной взлет. Атрек повис, сомкнув зубы на пояснице жертвы. Наверное, своим весом он надеялся обрушить человека. Но тот не сдавался, он лишь на минуту затих, набирая в легкие новую порцию воздуха — хриплый вздох отчетливо разнесся над ареной, и снова пронзительно и нечленораздельно завопил.

Псу еще раз пришлось отпустить упорно цепляющегося за сетку, а в конечном итоге, за жизнь Шестерню. Из разодранных боков и спины человека текла кровь. Атрек отошел к противоположному концу арены, склонил голову на бок, внимательно посмотрел на деяния своих клыков и устремился вперед. Это был самый высокий прыжок. Челюсти защелкнулись на предплечье все еще пытающегося вырваться из ужасного ринга человека. Пес уцепился за сетку когтями, найдя, таким образом, точку опоры, и перехватился по руке зубами. Треснула кость, и, увлекаемый двойной тяжестью, Шестернев рухнул вниз. На земле палач и жертва раскатились с разные стороны.