Стая Тамерлана

Человек уже не кричал, но непрерывно жалостно стонал, и в этих стонах можно было услышать ка-кую-то безадресную, потерявшую смысл мольбу. Лежа на спине, он пытался заслониться от страшного пса здоровой рукой. Атрек обошел лежащего и неожиданно резко, как наносящий решающий укол фехтовальщик, ринулся вперед. Голова собаки проскочила под согнутой в локте рукой, нашла цель, на несколько секунд задержалась и резко отдернулась назад. Человек, словно желая изменить тактику собственного спасения, вместо не принесшего успеха лазания вверх по сетке часто засучил ногами на месте. Как будто хотел убежать. Но бегство не удавалось — ноги лишь взбивали пустой воздух и сучили по траве. А вскоре дернулись и замерли совсем.

Высоко подняв голову, алабай облизнулся и гордо оглядел аудиторию. Раздались аплодисменты, пьяные выкрики и свист. Но, заглушая их, со стороны вольеров донеслась смесь лая и завываний, несущая в себе кровожадную энергетику разрушения. Это был ненасытный, как вековечный голод и дикий, как рев селевого потока гимн. Словно волна цунами, ужасные звуки утопили в себе окрестности, заставив всех и вся онеметь, и даже наиболее мужественные сердца ощутили кристаллический укол страха. Стая почуяла первую смерть. На сей раз ни о каком вызове со стороны местной псарни не было и речи. Тамерлан взвизгнул особенно громко, и вакханалия ярости прекратилось.

Подождав, когда уведут Атрека, двое парней за ноги выволокли Шестернева из ринга. Тело скользило по траве как мешок, голова тянулась вслед, она болталась на наполовину перегрызенной шее, подпрыгивала на неровностях и казалась несущественным довеском.

— Он что же, мертв, а? Мертв?! Мертв, да? — заикаясь, спросил поднявшийся на ноги Каретников.

— Готов! Как освежеванный баран! — захохотал Джафар.

— Мертв… да-а?

— Что-то вы, профессор, с лица сошли, — участливо заметил Портнов, усаживая историка, — глотните-ка, говорят, помогает.

Анатолий Валентинович всю жизнь изучал историю. То есть деяния и свершения давно умерших людей. И понятие смерти для него стало явлением обыденным. Но как оказалось, только абстрактное понятие. А факт смерти, с которым он столкнулся лицом к лицу, ощутил его ужас, почувствовал запах и увидел агональные движения умирающего, потряс Каретникова до самых глубин. Можно тысячи раз читать о смерти, рассуждать о ней, воспринимать с экранов, но видеть воочию…

Он механически выпил полстакана водки, не почувствовав ее вкуса.

До окончания боев профессор уже не мог прийти в себя. Он будто находился в каком-то полуреальном раздвоенном мире. С одной стороны, это был мир, где жили изучаемые им персонажи, где все основные понятия условны и последствия заранее известны. А с другой, — в этой взвешенной и просчитанной вселенной произошел какой-то трагический слом, абстрактные факты вдруг стали превращаться в жестокие, бьющие по нервам реалии. От всего этого у него кружилась голова, в глазах то темнело, то возникали пятна, расплывчатые, как водяные знаки.

Юрия Мызина, судя по всему, зрелище тоже не вдохновило.

— Я пойду, гляну, что творится на территории, — сказал он.

— Не задерживайся, самое интересное пропустишь, — посмотрел на него Заседин.

В глазах Аркадия Николаевича загорались жадные огни азарта. Его лицо мало-помалу меняло спектр расцветки и становилось пунцовым. Портнов ткнул ногой сидящего внизу на куске неровного картона Соболихина:

— Видишь, что творится? Вот так будет со всеми твоими балбесами. Но если ты скажешь, где бумаги, они уйдут отсюда целыми.

— Да не мы это! Не мы, блин! Неужели тебе не ясно?! Нет у нас никаких бумаг! Как тебе еще доказать? Ну, как? — вскричал тот.

— Заткнись и подумай. Время у тебя еще есть. Но — мало.

Портнов вздохнул и повернулся к Заседину, который сидел на ряд выше. Короткая спортивная куртка задралась, и Соболихин заметил пистолет, заткнутый сзади за пояс брюк. Его измученный разум узрел моментальное избавление от всех бед, рука напряглась. Но Портнов, словно что-то почувствовал и тут же занял исходное положение лицом к арене.

* * *

А Тамерлан уже вел к рингу Сари. Эта трехлетняя сука отличалась от других собак непредсказуемостью и имела самый коварный нрав. Расцветкой, относительно длинной шерстью и широкой спиной она напоминала бурого медведя в миниатюре, только брюхо у нее было светлое, а морда, напротив, темнее остального окраса.

— Смотрите внимательно, — посоветовал Джафар, будто кто-то только и думал о том, чтобы отвлечься. — Она — великая актриса, ей в театре надо выступать! Да, самом большом. Смотрите!

Костя Гридин стряхнул с плеч руки подталкивающих его к калитке парней. У входа он взялся за железный столб, обернулся и встретился взглядом с братом. Леньке показалось, что они смотрели друг на друга вечность, и в глазах брата он прочел такие несовместимые чувства как смертельная тоска и ярость.

Костя почти не хромая дошел до середины квадрата, повернулся, выставил вперед руки и слегка присел.