Стая воронов

Гримнир прикончил вторую миску рагу, а за ней и третью, осушил кувшин медовухи. Согревшийся и сытый, он вытянул под столом ноги и оперся спиной о шершавую каменную стену. Прикрыл глаза и впервые с того момента, как они покинули Зеландию, позволил себе задремать.

Глава 4

Над теплой соломенной крышей дома, источавшей пар под холодным дождем, все еще носил листья и ветви древних дубов соленый штормовой ветер. На совет собрались три тени. Три ворона – застывшие в недобром молчании, покрытые перьями великаны, очень странные и настолько все понимающие, что это пугало. Одним из них был Круах, второй ворон, его родич, чуть уступал ему в размерах; но третий ворон, огромный исполин, превосходил их обоих. Его перья светились лунным светом, злобные злые глаза смотрели прямо на поляну.

– Фомор, – пророкотал он.

Глава 5

Нежное прикосновение руки ко лбу пробудило Этайн от легкой дремы без сновидений. Она уснула у огня, откинувшись на подушку и укутавшись в пахнущее травами шерстяное одеяло. Открыв глаза, она увидела рядом Мэйв.

– Прости, – сказала она. – Я задремала.

Дождь за окном поутих и теперь мирно покрапывал.

– Нет, дитя, даже слушать не буду. Отдых лишь помогает белой иве и пижме творить свою магию. Да, жар спал, – еле слышно произнесла слепая ирландка. Гримнир и волкодав старухи Конан сопели в унисон, глубоко дыша и пытаясь перехрапеть один другого. – Набралась сил поужинать?

– Думаю, да.

Мэйв поднялась и заметалась по дому. Движения старухи были выверены, каждый жест направляли чутье и давняя привычка – подхватив кусок твердого сыра, буханку хлеба, глиняный кувшин с вином, деревянную миску и две чаши из рога, она положила все это в плетеную корзину.

– Когда ты потеряла зрение? – спросила Этайн.

– О, задолго до твоего рождения, дитя, – ответила она, поднеся корзину к очагу. Она села – заскрипели суставы. Зрение заменяли ей пальцы; она выудила из корзины миску и потянулась к огню, где висел на черном от сажи крюке железный котел с бурлящим рагу. – Меня… ранили в голову. Норманнский топор. Толпа из Вейсафьорда искала, чем бы поживиться. Мне было десять, – от одного воспоминания Мэйв в страхе вздрогнула; трясущейся рукой она налила мясную похлебку в миску. – Моя тетушка, сестра отца, была мудрой женщиной. Да, некоторые звали ее ведьмой, но она изучала лекарское искусство в мавританской Кордове. Она была искусна в травах и прочла множество трактатов, но даже ей понадобился целый год, чтобы не дать мне перешагнуть порог Смерти. А зрение со мной не вернулось.

– Прости, – сказала Этайн, приняв миску из руки Мэйв.

Но старуха покачала головой и, дотянувшись до кувшина вина, с привычной легкостью разлила его по чашам.

– Нет, слепой Мэйв твоя жалость ни к чему. Господь щедро меня одарил. Он оставил мне разум, две ноги, две руки и спину. Я слышу и чую запахи… сдается мне, даже лучше, чем этот косматый варвар там на полу.

– Про… – Этайн вновь собиралась извиниться, но осеклась. И лишь тоскливо улыбнулась со вздохом. Она подула на похлебку и отхлебнула. Ветер шелестел соломой по скатам крыши.

– Может, мой вопрос покажется тебе странным, – произнесла Этайн, помолчав, – но где именно в Эриу мы находимся? До того как поднялся шторм, мы плыли в Дублин…

– Дублин? Так вы проблем себе ищете? Что ж, не сильно вы сбились с курса. Вы на милю севернее к низине Арнкелл… в лесу Лоркан в предгорье Куалу.

– А Дублин?

– Чуть больше двенадцати лиг на север. Ты и твой муж за доброго короля Бриана или против него?

– О, он мне не муж, – ответила, покраснев, Этайн. Одна мысль об этом… она поежилась. – Господь Всемогущий, нет. Мы просто вместе путешествуем… мы в каком-то смысле союзники. Но так было не всегда.

Мэйв вздернула бровь.

– Значит, союзник. Знаешь, что у него на уме?

– Уж это я знаю точно, он никогда не стесняется поделиться мыслями. Гримнир ищет мести – подозреваю, он присоединится к тем, на чьей стороне будет легче убить ублюдка, который перешел ему дорогу.

– Какой-нибудь бедный иноземный тэн?

Этайн доела похлебку, отставила миску в сторону и оторвала себе горбушку хлеба и кусочек сыра. Медленно жуя, она размышляла о важности чуть не сорвавшегося с языка имени – имени человека, сидевшего, словно паук, в центре сплетенной им в сердце изумрудных холмов Эриу паутины коварства и предательства. Назвав его, она могла навлечь на них неприятности. И Этайн потихоньку ела, не сводя глаз со старой слепой и измученной заботами ирландки, с ее морщинистого лба, который поблескивал в свете очага. Она очень хотелось довериться Мэйв – но не будет ли это ошибкой? Она скосила глаза на спящего Гримнира. Гримнир не доверял никому.

Нет, вдруг подумала она. Я не такая, как он.

– Не тэн, – ответила она старухе, – а один из их ярлов. Бьярки Полудан.

Мэйв вздрогнула и сделала большой глоток вина.