Стакан

Полулунок готовился к тому, что во время плаванья ему придется работать на износ, карабкаться по мачтам под ледяным дождем и пронизывающим ветром, таскать тяжеленные бухты канатов и до изнеможения драить палубу. Однако доктор Труткнехт, осмотрев и ощупав ноги Халфмуна, заявил, что любые физические нагрузки ему категорически противопоказаны на срок не менее недели. Капитан Кнутмох распорядился, чтобы Полулунку выделили отдельную каюту, где бы тот мог спокойно выздоравливать под чутким надзором Енси Труткнехта. Халфмун только и делал, что лежал на койке и смотрел в иллюминатор, за которым днем бескрайнее серое море сливалось с серым небом, а по ночам все заливала непроглядная беззвездная темень. Единственным развлечение для Полулнка стали разговоры с Енси, который трижды в день приходил к нему, чтобы наложить компресс на подвернутую ногу и сменить повязку с заживляющей мазью на ушибленной голени.

– Скажи, Халфмун, леди Селия твоя невеста? – как-то раз спросил Труткнехт.

– Хочется думать, что это так, – ответил Полулунок. За все время, что он лежал в одиночестве, Селия ни разу не удосужилась проведать его.

– Повезло тебе, дружище, – завистливо вздохнул лекарь. – Береги ее – не девушка, а настоящее сокровище. В жизни не видел лица прекраснее, чем у нее. Фигура – самый сок! Ее бедра – о, они сводят меня с ума.

– Но-но, полегче.

– Да, прости, – Енси задумчиво почесал широкую мускулистую грудь. – Это ради тебя она разбила свой стакан?

– В каком смысле, ради меня?

– Ну, когда девушка решает, что готова к серьезным отношениям, она разбивает головной стакан. По крайней мере, так происходит у нас в Мускуландии.

– Странный обычай, – хмыкнул Полулунок. – В моих краях считается большой неудачей повредить стакан. А в тех местах, откуда Селия родом, стакан девушке разбивает законный муж.

– Мускландцам на девчонок с целыми стаканами даже смотреть нельзя. Пока девушка стакан не разобьет, она ребенком считается. Зато если стакан разбит, то сразу понятно, что женщина созрела для замужества и материнства.

– А ты никогда не задумывался, что стакан можно разбить случайно по неосторожности?

– Не-а, – Труткнехт пожал мощными плечами. – Я ж сам совсем еще пацан, мне много думать не полагается.

– Ты – пацан? – удивился Халфмун. На вид Енси был раза в два его старше, а в густой черной бороде и на висках здоровяка виднелись серебристые нити седины.

– Конечно, – подтвердил Труткнехт. – Взрослым мужчина становится после свадьбы, а я пока что холостяк. Правда, хочется уже и чтобы жена была, и с детишками нянчиться. Не всю же жизнь по морям мотаться, как мальчугану неразумному.

– Получается, что у вас вся команда – мальчуганы?

– Так и есть.

– И даже капитан Кнутмох?

– Все моряки холосты. Взрослому мужчине на корабле не место. Он должен по дому и хозяйству хлопотать, детей воспитывать и о жене свой заботиться, чтобы она ни в чем нужды не знала и была окружена всеми возможными удобствами, роскошью и любовью, – Енси мечтательно прищурился. – Наш капитан неплохой человек, но… хорошие жены на дороге не валяются. Поэтому смотри, Полулунок, не упусти Селию.

– Уж как-нибудь постарался бы не упустить, – проворчал Халфмун, живо вообразив, как в этот самый момент Гульдар рассыпается перед Селией в многословных комплементах, а та благосклонно хихикает и кокетливо отводит взор. – Только ты же сам запретил мне с койки вставать. Долго мне еще в этой каюте безвылазно мариноваться?

– Не сердись, дружище. Не я же тебе ноги выкрутил, – Труткнехт похлопал Полулунка по плечу. – Думаю, завтра ты можешь выйти и прогуляться по палубе. Немного размять ноги и глотнуть свежего воздуха тебе не повредит, но от серьезных нагрузок пока следует воздерживаться.

На следующий день Халфмун встал с койки. В ногах чувствовалась слабость, но боли больше не было. Держась за стены, он покинул каюту и поднялся на палубу. Пройдя вдоль борта, на носу корабля Полулунок увидел Селию и капитана Кнутмоха.

– Гигантский кальмар опутал своим щупальцем грот-мачту и пополз прямо на меня. Я рванулся к нему навстречу, намереваясь всадить кортик прямо в глаз чудовища – налитый кровью шар больше моего роста в диаметре. Но кальмар оказался проворнее – одним свободным щупальцем он сделал мне подсечку, ловко сшибив с ног, а другим молниеносно обвил руку, в которой я сжимал оружие. Огромный зазубренный клюв монстра распахнулся в сантиметре от моего лица, и меня обдало зловонным дыханием смерти, – оживленно размахивая руками, рассказывал Гульдар.

– Что же было дальше? Умоляю, Гуля, рассказывайте, не томите меня.

– Вся жизнь пронеслась у меня перед глазами. Я мысленно попрощался с кораблем и командой, потому как шансов против глубоководного зверя у меня не оставалось. Единственное, что омрачало мой последний, как я тогда думал, миг – это осознание того, что я погибну не в геройском поединке, а стану закуской для моллюска-переростка.

– Какой кошмар! – Селия закрыла лицо ладонями. – Так как же выходит? Кальмар съел вас?