Сталь

Сейчас я понимаю, что в ее возрасте с той первой любовью Рори хотелось другого: развлечений, цветочков, клятв в вечной любви и походов за ручку в кино. Но из всего этого я мог дать ей совсем немного. А когда меня зарубили на врачебно-летной комиссии с близорукостью — и подавно меньше.

Нет, я не бросил затею стать пилотом. Как по мне, это был единственный способ выбраться из порочного круга. Я начал готовиться еще усерднее, работать еще дольше, больше копить — нужна была крупная сумма денег для лазерной операции на глаза, которая бы не оставила следов. Я рвал задницу, пока Аврора обижалась на меня из-за того, что не гулял с ней и ее подружками, как другие послушные бойфренды, не дарил подарки каждый день и не осыпал лепестками роз скрипучую кровать на съемной хате, где жил.

Она была совсем ребенком и мерила этими мелочами любовь, но я этого не понимал. И не выдержал.

Потому что отец Авроры, которому не нравились ее ночевки в «притонах», как он назвал мою квартиру, всего раз там увидев пару моих друзей с пивом, и ее вечные слезы, которые та в восемнадцать лила по любому поводу, пригрозил мне проблемами. И плевать было бы, если только моими, но нет — мать из-за него уволили с работы, и он обещал, что так будет каждый раз, если я не оставлю его дочь в покое.

Когда я не согласился, объявились коллекторы, которым мы выплачивали долг по частям, и потребовали всю сумму целиком, угрожая отобрать дом. Я не без помощи знакомств сумел разобраться с ними, не посвящая в это мать.

Я влез в большие долги.

Я не вытягивал хорошую девочку, подружки которой без конца болтали о том, как много у нее достойных поклонников и какой ее ждет успех, не забывая напоминать, что я тяну ее на дно. Но веселее было, когда объявлялись с разборками те самые поклонники, а Рори не переставала твердить, что лишнего не позволяет себе, а я с каждым днем верил все меньше.

Я психанул в какой-то момент. У меня тоже имелись пределы. Аврора была сложной, но за нее определенно стоило побороться.

Я не потянул и не смог.

Придя в себя, я выбрасываю пустую пачку в урну и возвращаюсь в пекло, чтобы отдать мобильный Дане. Недовольно поджимаю губы, потому что в голове кисель: я как тряпка раскис — самому противно.

— Ты куда? — спрашивает Гончаров, бросив обнимать дам и подскакивая ко мне.

— На боковую.

Я протягиваю ему телефон и хлопаю по плечу.

— Все в порядке?

— Да, путем. Увидимся еще, не скучай, — посмеиваясь, я прощаюсь с ним и подмигиваю девчонкам.

С меня хватит.

Оставив бар за спиной, я включаю телефон. Игнорирую звонки и сообщения, которые падают без конца, вызываю такси домой и на этот раз стреляю сигарету у парня, подпирающего крыльцо.

Я задымил легкие, но не голову, как хотел. Все равно слишком ясно соображаю для того, кто желает забыться. Вспоминаю, как Даня вроде бы говорил, что замутил с кем-то, но, видимо, сегодня у него по графику тройничок. Я ухмыляюсь под нос и подкуриваю. Не могу сказать, что совсем не завидую ему, но…

Да скажи ты уже — одну хочу! Конкретную!

Может быть, может быть.

Все ты знаешь.

Мой спор с самим собой прерывает входящий от летного, и тому явно плевать, что время близится к полуночи. Он говорит, что на завтра назначена видеовстреча с редактором какого-то канала, а текст вопросов с заготовленными ответами висит у меня на личной почте. Я обещаю передать все Авроре, быстро прощаюсь с ним и делаю новый глоток воздуха.

Завтра. Я увижу ее. Опять и снова.

В одной из статей писали что-то про мои стальные нервы, но выдержат ли они испытание Рори? Когда мы останемся у меня в квартире. Вдвоем.

Глава 23

Аврора

Michael Kiwanuka — Cold Little Heart

Я на вражеской территории. Вот как я ощущаю себя, ступая босиком по полу в квартире Егора. Мне мерещится опасность за каждым углом, а их тут, поверьте, много! Это вам не съемная однушка в старом фонде с пожелтевшими от времени стенами, в которой он когда-то жил. Это и правда дом для Егора Фердинандовича Сталь. Здесь везде — в каждой строгой детали, в каждой мелочи и общей атмосфере — чувствуется его дух.

Еще бы не чувствовался! Квартира-то в элитном жилом комплексе с крытой парковкой, где одно место стоит дороже, чем вся моя евродвушка с ремонтом — я загуглила объявления. И как бы мне ни хотелось соврать, стоило признать — я гордилась Егором. Он ведь всегда желал большего, всегда хотел покорить целый мир.

Ну а с такими вводными данными он уж точно сумеет покорить если не мир, то много женщин. Уже покорил. Даже меня.

Ой, как будто там нужно было усилия прилагать.

— Будешь чай, кофе? — доносится басистое из кухни, как раз когда я сую нос в приоткрытую дверь гардеробной, где в один ряд висят совершенно идентичные белые — и поглаженные, между прочем — рубашки. Около двадцати штук. Да уж, на химчистку он явно не скупится. — Или что покрепче?

— Ха-ха, — завернув в проем на его голос, я улыбаюсь этому педанту.