Сталь

Обошедший пикап по кругу Тристан остановился напротив меня и, вцепившись рукой в борт открытого прицепа, поджал губы. Я видела, что он хочет мне что-то сказать, и поэтому посмотрела на него, но он не смотрел мне в глаза.

– Я мог его прикончить, – наконец стал выдавливать из себя слова он. – Но не прикончил. Всего лишь ранил. А нужно было…

– Нет, Тристан, не нужно…

– Нет нужно, – его взгляд резко взметнулся вверх и встретился с моим. – Он переживёт это. Злые выживают, ты сама знаешь это. Кто-то снова может стать его жертвой, и всё потому, что я прострелил этому подонку ногу, а не голову.

Я не сразу нашла, что на подобное можно ответить, но в итоге подобрала самые верные из всех возможных для данной ситуации слова:

– Знаешь, лучше жалеть о том, что не убил кого-то, чем о том, что убил.

Я не знала, знаю ли я, о чём я говорю, потому что не знала наверняка, можно ли считать, что чету Литтлов, кучу протараненных мной Блуждающих, того ублюдка с парома и даже своих родителей прикончила именно я. Однако я понимала, что без меня не обошлось…

– Ты никого не убивала, – уверенно оборвал мои депрессивные мысли Тристан, и мы снова встретились взглядами. – Скажи мне, что осознаёшь это.

– Только после того, как ты скажешь мне, что не жалеешь о том, что никого не убил.

Мы не сводили друг с друга напряженных взглядов. Из-за того, что Тристан стоял на асфальте, а я на обочине, он выглядел немногим выше меня, поэтому казалось, будто его взгляд прессовал меня.

Мы одновременно отвели взгляды в разные стороны, при этом издав примерно одинаковые звуки наподобие: “пшш”. Я уперлась руками в бока.

– Много встречалось машин на дорогах?

– Ночью было много. На дороге, ведущей из Эрфурта, был целый караван, который пришлось объезжать по полевой дороге через деревню… Даже не знаю, куда они все ехали, но двигались они по направлению к чешской границе. После машин было немного. Последняя промчалась в противоположную нам сторону приблизительно полчаса назад.

– Понятно… – я поджала губы, продолжая впиваться пальцами в бока и усердно пытаясь не думать о болтающихся на правом запястье наручниках. – Значит, ситуация такова: нам ехать примерно около семи часов, но это только в лучшем случае. В худшем мы можем добираться до Беорегарда на протяжении неопределённого количества суток. И так как мудрее будет отталкиваться от худшего варианта, выходит, что нам стоит срочно позаботиться о запасах воды и еды, – как только я произнесла последние слова, мой желудок предательски заревел, словно слетевший с катушек зверёныш.

– Я объезжал города, а в деревнях даже не пытался искать магазинов. Выходит, стоит начать заезжать в населённые пункты.

– Да… Да, нужно… – поморщила носом я, заранее предугадывая серьёзные неприятности в связи с этой затеей. Но нам катастрофически срочно нужна была вода, потому что мы все, что совершенно очевидно, находились на грани от обезвоживания. – Смотрел, в прицепе что-нибудь толковое есть? – цепляясь за последнюю соломинку, поинтересовалась я, и Тристан сразу же заглянул в прицеп.

– Нет, не смотрел… Но что-то валяется.

– Ладно, пошли посмотрим, чем Шнайдер был богат, – взмахнула рукой я, призывая Тристана идти вслед за мной.

Как только мы опустили задний борт, чтобы осмотреть прицеп, мой взгляд сразу же выхватил валяющуюся на боку двадцатилитровую канистру с зелёной маркировкой, обозначающей тип топлива, и лишь потом моё внимание привлёк двухметровый моток скомканного брезента, лежащий у правого борта. Не задумываясь и не обращая внимания на остальное содержимое прицепа, я запрыгнула наверх и прошла вперёд до конца, чтобы проверить канистру. От переживания даже немного закололо в кончиках пальцев, когда я попыталась её поднять и поняла, что она заполнена под завязку. Присев на корточки, я поспешно раскрутила пробку и аккуратно понюхала её – резкий запах топлива неприятно ударил в нос.

– Тристан, у нас двадцать литров! – почти улыбнулась я. – И есть воронка, – я с удовольствием уставилась на заправочную воронку, торчащую из-под брезента льняного цвета, покрывающего что-то очень крупное, лежащее впритык к правому борту и занимающее почти всю длину прицепа. – А здесь у нас что? – уверенно приподняв край брезента, я в ту же секунду замерла с полуулыбкой на лице.

Голова девушки была повёрнута в противоположную от меня сторону, посиневшая кожа не оставляла сомнений…

– Что там? – раздался напряжённый голос Тристана.

Не опуская брезента, продолжая смотреть на труп не моргая, я сосредоточенно произнесла:

– Вторая Роза.

Идентифицировать девушку было несложно по серьге в виде серебристой бас-гитары, торчащей в мочке её уха, покрытого закоревшей коркой крови. Скорее всего, он задушил её – на её шее проступали характерные следы, лицо было синим…