Сталь

Поев бутерброды, найденные в маминой сумке, Спиро с Клэр разлеглись на заднем сиденье и дружно засопели. Через некоторое время и Тристан не заметил, как отключился, уткнувшись лбом в закрытое окно. Только я не могла заснуть. Перед глазами яркой картинкой повисла смерть моих родителей. Это произошло всего несколько часов назад, но сейчас казалось, что это случилось то ли пять секунд назад, то ли целую жизнь назад.

Я дожёвывала сэндвич, хотя есть мне совсем не хотелось, даже глотать удавалось с трудом и распознать, чем же начинён этот хлеб, я никак не могла – вкусовые рецепторы напрочь отказывались активизироваться, оставляя для меня пищу совершенно безвкусной. Даже жевательная резинка, этикетка которой мне обещала перечную мяту, не вызвала во рту ничего, кроме притуплённой горечи.

Продолжая разжевывать свою резинку, я ещё раз посмотрела на топливные показатели наполненности бака – заполнена была лишь четверть. Хватит ли четверти от максимального литража на то, чтобы добраться от Лавескоу до Корсера? Однозначно нет. Значит, съезжая с парома, мы в первую очередь ищем заправочный пункт. Я могла бы попытать удачу и попробовать слить немного топлива со стоящей позади нас машины, на которой заехала на этот паром, но я наверняка знала, что и её бак заполнен лишь на четверть, так что…

Тихо выдохнув, я зацепилась взглядом за переносной сейф, доставшийся нам от русского вместе с кейсом, который Тристан мучал последний час перед тем, как задремать, и который теперь небрежно лежал на его коленях. Аккуратно, чтобы не разбудить парня, я взяла его в руки и начала рассматривать. Ничего особенного: небольшой, стального цвета, гладкий, с электронным паролем, ввести который можно только через сенсорный дисплей, который уже был опасно поцарапан – не будет рабочего дисплея, не будет и открытия чемодана.

Я начала пробовать.

Слово, которое назвал русский, было даже сложнее, чем немецкое слово Briefkastenschlüssel, дословно переводящееся как “ключ от почтового ящика”. А с условием того, что то искажённое слово, которое я запомнила, необходимо было ввести русской латиницей, задача усложнялась раз в сто. Но я была не проще, а может даже сложнее поставленной передо мной задачи: в своей уже прошлой жизни, в прошедшем времени которой я больше не сомневалась, я была не просто туристическим гидом, не просто экстрималкой – я была путешественницей. У таких, как я, мобильный телефон никогда не забит списками необходимых покупок в продуктовом магазине – он забит фотографиями, музыкой, офлайн-картами и вспомогательными туристскими приложениями всех мастей. Словари – обязательная, я бы даже сказала главенствующая масть этой колоды.

Чисто русского словаря в моём телефоне не было. Зато у меня был словарь, содержащий в себе знания двенадцати европейских языков. Русский же и турецкий языки в нём были бонусными. Мне повезло – когда-то я по неосторожности приобрела эти бонусы, разорившись на целую десятку. Тогда я сочла себя идиоткой, случайно нажавшей не на ту кнопку, сейчас же по той же причине я считала себя везунчиком, а случившийся со мной дорогостоящий словарный курьёз чем-то наподобие Провидения. Слов, похожих на то, которое я пыталась подобрать, в словаре оказалось немного, всего пара, и писались они как “Металлический Ген”. Я пять раз ошиблась, прежде чем вела это зверское словосочетание целиком без единой ошибки, и когда это сделала, ещё дважды перепроверила верность последовательности каждой буквы с пробелом: м-е-т-а-л-л-и-ч-е-с-к-и-й-_-г-е-н. Что бы это ни значило – а словарь говорит, что первое слово обозначает химическое вещество, а второе наследственный фактор, который несёт информацию об определённом признаке или функции организма, и который является структурной и функциональной единицей наследственности – это был ужасный, хотя и не самый худший пароль.

Как только я нажала на кнопку одобрения ввода пароля, сейф издал едва уловимый пшик. Не веря тому, что у меня получилось вот так вот просто, всего лишь за какие-то десять минут вскрыть зверски защищённый замок, я уставилась на слиток в своих руках так, словно он был живым существом неизвестного мне происхождения. Сейф-инопланетянин.

А вдруг этот сейф ничто иное, как ящик Пандоры? Вдруг внутри него штамм вируса в открытом состоянии? Ведь вероятность подобного вполне реальна: русский самолёт упал из-за того, что на борту оказался заражённый человек, но как он там оказался, как он проник незамеченным на борт? Ответ: он заразился на борту самолёта, – напрашивался сам собой. А вдруг всё именно так и есть, и сейчас я рискую активировать вирус на переполненном борту парома? В таком случае погибну не только я с детьми – погибнут все.

Женское любопытство – чудовищная сила, способная погубить мир на земле.

“Ладно. Что бы там ни было, я уже сняла пароль. Будь что будет. Может быть после этого мне не придётся думать о завтрашнем дне”, – мысленно произнесла я и, как законченная эгоистка, способная наплевать на безопасность нескольких сотен душ лишь из-за собственной усталости, раскрыла сейф.