Сталь и пепел. На острие меча

Вчера, ранним утром, когда он спал в утепленной лапником палатке, впервые за неделю помывшись и, как белый человек, завернувшись в спальник, его тихонько тронули за плечо. Артем проснулся мгновенно, выдернув из-под головы руку с крепко сжатым «грачом». Кавказская привычка. Кто там был, всегда спит с оружием.

— Извините, господин майор! — испуганно прошептал разбудивший его сержант-связист. — Вас генерал Кологрив требует. Машину прислал.

Зябко поеживаясь со сна, Пшеничный ополоснул лицо ледяной родниковой водой из пятилитровой бутыли, стоящей у палатки, потом прополоскал рот и почистил зубы. Вроде проснулся. Разбудив своего зама, Венедиктова, Артем вышел на просеку, идущую параллельно расположению пластунского батальона.

Так и есть, «волк» комбрига с усиленным бронированием и пулеметчиком, застывшим у раскрытого люка. Даже в собственном тылу приходится сохранять бдительность. Китайцы здорово шустрят в этих дремучих лесах. Обычно с ними борются местные ополченцы и «вовчики», но их явно не хватает. Китайский спецназ и легкая пехота табунами бродят вдоль дорог, пытаясь перехватить наши линии снабжения. Поэтому колонны здесь ходят по сотне машин с БТР- и БМП-сопровождением. Каждый день — нападения. Блокпосты ставить не получается. Разрозненные и отдаленные посты «косые» вырезают подчистую, несмотря на гарнизоны и укрепления. Поэтому снабжение идет медленно. Пока доползут…

Генерал был хмур и зол сильнее обычного. Едва Пшеничный зашел, он сунул ему в руку бланк шифрограммы. «Откомандировать в распоряжение в/ч 55609 майора Пшеничного со взводом военнослужащих-добровольцев».

— Каких добровольцев?

— Какие согласятся с тобой лететь… Человек двадцать надо. Лучших, на которых ты сам укажешь.

— Да зачем, господин генерал?

— Я, думаешь, знаю, майор?! — заорал Кологрив. — У меня и так от бригады половина осталась. Так еще лучшего комбата забирают к черту на рога!

— Куда хоть?

— В Омск, майор, в Омск.

«Вот черт! Везет же мне как утопленнику».

Омск! Значит, его бросят в самое пекло, по сравнению с которым бои за Хабаровск и Белогорск — так, игра в казаки-разбойники.

Две китайские общевойсковые армии — двадцать первая и сорок седьмая под командованием генерал-лейтенанта Мин Цзоу, разбив и рассеяв казахскую армию по степи, стальным потоком устремились на север. В глубь русской Сибири. Двадцать первого без сопротивления пал Усть-Каменогорск, еще через три дня НОАК пересекли старую границу Руси. Остановить их было абсолютно нечем. Наспех собранные из территориальных полков резервные бригады не имели ни техники, ни вооружения, чтобы остановить сотни ревущих дизелями китайских танков «Тип-99», БМП и бронемашин. Один удар — и китайцы въедут в Омск, рассекая тело огромной страны на две части.

Генштаб НОАК быстро сообразил, какие блестящие стратегические перспективы открывает сложившаяся ситуация. Второстепенный удар группировки Цзоу теперь стал основным, дающим возможность резко переломить исход столь неудачно идущей войны. Теперь группировка Цзоу была наконечником копья, приставленным к горлу непокорных северных варваров. Позади двадцать первой и сорок седьмой армий уже разворачивалась свежая, переброшенная из Гуанчжоу пятнадцатая армия. Следом, как справятся транспортники и снабженцы, через Джунгарские ворота протиснется и сорок вторая армия. Да, дороги плохо справлялись с такой массой войск, но в отличие от пылающей огнем тотального исламистского мятежа Средней Азии сопротивления на этом направлении почти не было. Мешала разве что русская авиация, нанося периодические удары по коммуникациям и базам снабжения.

Пшеничный нервно потер висок.

— Что неполная сотня даже отборных пластунов может сделать против двух общевойсковых групп НОАК? Туда надо полную бригаду как минимум перебрасывать.

Но генерал Кологрив уже потерял интерес к диалогу. Только досадливо махнул рукой:

— На сборы — два часа. Людей соберешь — и снова сюда. Транспорт выделим. На «утенке» полетите. Все, майор, вы свободны.

Два часа прошли быстро. Пока вернулся, пока собрал охотников, получил новое оружие и снаряжение. Все с бригадного резервного склада. «Абаканы», «Винторезы», «Печенеги-компакт» с оптикой. Новые разгрузки и шлемы. Плюс каждому — по ночному визиру. Да не простому, а израильскому. Артем таких уже года три в войсках не видел. С крымской кампании.

Вылетели на запад на огромном «Ан-70», плавно набирающем высоту всеми четырьмя двигателями. Самолет принадлежал Национальной службе спасения и до последнего времени совершал рейсы в Среднюю Азию и Казахстан, вывозя оттуда русских беженцев. Вот и сейчас пластуны скромно расположились в хвосте транспортника, а все остальное пространство занимали беженцы из многострадальной Амурской области. С десяток мальчишек, несмотря на постоянные окрики и шипение матерей, во все глаза смотрели на пластунов — с нескрываемым восхищением и благоговением. Да ради этих восхищенных, искрящихся глаз стоило жить, убивать и если надо — умирать.