Сталь и пепел. Русский прорыв

Подобные Карлу личности, вместе со своими «боевыми группами», словно грибы после летнего дождя, стали появляться во всех значимых регионах Руси. Впрочем, ничего нового в этом не было. Достаточно вспомнить знаменитые «сучьи войны»[82]. Власть неоднократно пыталась поставить под контроль криминал и направить поток криминальных денег в нужное Кремлю русло. Не обходилось, понятно, без проблем. Вот в Москве, например, «войну» возглавил некто Перец. Шороху он навел громкого, за полтора года перебив большинство пиковых «королей Москвы». Однако быстро обнаглел – подсел на дурь, стал конфликтовать с властями. Вершиной его сольного творчества стала перестрелка на Кутузовском проспекте с патрулем транспортной полиции. Перца немедленно вызвали на разбор «кураторы». В скромный, но очаровательный ресторанчик на окраине Москвы, где была забита стрелка, Перец, вмазав для храбрости «снежка», примчался на двух бронированных «Hummer H2» в окружении десятка «быков»[83] и устроил «кураторам» форменную истерику. Вопил, что, если от него не отстанут с нравоучениями и придирками, он всех сдаст. Грозил, что сольет информацию в прессу и что у него есть на всех «десять чемоданов компромата». «Кураторы», вздохнув, вежливо с ним попрощались и пожелали всяческих успехов. Перец вышел из ресторана – весьма гордый собой и уверенный в неприкосновенности, сел в бронированный внедорожник и отвалил. После этого никто его больше не видел. Перец просто растворился, исчез, словно джинн, в промозглом и пропахшем бензином московском рассвете. Растворился вместе с «быками» в костюмах от Donatto, огромными «Хаммерами» и чемоданами компромата. Ходили упорные слухи, что его заживо замуровали в фундамент строящегося дома в Бутово.

После истории с Перцем срывов у сверхсекретной госпрограммы «Крысиный волк»[84] уже не было, селекция криминальных выдвиженцев проходила успешно. Вот и Ухват – продукт такой тщательной селекции.

На перроне крошечного ухоженного вокзала путешественники, не оглядываясь по сторонам, что говорило об их уверенности, направились к стоянке такси.

– Сан-Флоре. – Ухват протянул водителю белой «Альфа-Ромео» свернутую купюру в десять евро.

– Синьоры иностранцы? – осведомился таксист, растягивая губы в дружелюбной улыбке. – Меня Алессандро зовут. А зачем вам Сан-Флоре, синьоры? Это же маленькая деревня, там нет ничего интересного. Хотите, я покажу вам достопримечательности Калабрии?

– Слушай, друг! – прервал его излияния Ухват, выговаривая слова с жутким акцентом. – Мы парни столичные, из Рима. В гости к синьору Кавальери.

Бедняга Алессандро тут же прикусил язык, и улыбка мигом слетела с губ. Харон наблюдал, как побелели пальцы водителя, вцепившиеся в руль. Ндрина[85] Кавальери более трехсот лет рулила теневой жизнью в окрестностях Катандзаро и заслужила от местных жителей почет и уважение, основанное на молчании и страхе.

В отличие от Ухвата, Харон сразу заметил за ними хвост. «Форд Мондео» цвета мокрого асфальта сорвался с маленькой привокзальной площади через минуту после их отъезда и теперь упрямо шел сзади.

«Страхуются макаронники… И правильно делают – доверяй, но проверяй», – подумал Харон.

Помимо Эрико Кавальери, на небольшой старомодной вилле в Сан-Флоре русских ждали еще двое представителей влиятельных косок Калабрии – Аддо Висконси и Дамиано Рателли. С русскими «Ндрангета»[86] работала относительно недавно, но результаты были поразительными. С помощью гостей с Востока удалось решить две важнейшие проблемы, терзавшие калабрийцев последние десятилетия, – проблему с токсичными и радиоактивными отходами и проблему с албанцами.

Русские предложили очень интересную схему вывоза отходов из Италии в Среднюю Азию. Отходы закапывали в пустынях Туркестана. Всем было хорошо: европейцы относительно дешево избавлялись от опасного дерьма, русские получали на транзите огромные деньги, а азиатские царьки имели с этого неплохие проценты. Что до будущих поколений своих подданных, так постсоветским царькам на это всегда было плевать.

Схема была настолько смелой, что Кавальери и партнеры поначалу перепугались – слишком уж открывались фантастические перспективы. В ЕС каждая тонна отходов – немыслимая головная боль и колоссальные расходы. А здесь: с глаз долой – из сердца вон. Погрузили отраву в бочках на борт какого-нибудь старого рудовоза под флагом Белиза или Либерии, и все. Остается помахать ручкой.

С албанцами у русских разборки начались из-за девчонок. Да-да, из-за трех студенток, поехавших изучать архитектуру времен Возрождения. Девушек банально похитили албанцы, промышлявшие этим бизнесом на севере Италии[87].