Сталь и песок (СИ)

– Да ладно, чего ты… я же не со зла, а так, по-дружески. А то, что здесь получилось… ерунда, верну должок.

– Нет, Дыба… не надо! – скорчив гримасу дикой паники, Косяк вжался в стену. – Я ведь, только девушек люблю… – затем, прищурившись, деланно сочувствуя, закачал головой: – Но хотя… если ты настаиваешь, то чего для друга не сделаешь…

– Ах ты пугало, да я тебя сейчас…

Дыба повернулся, но застав лишь легкий сквознячок, увидел мелькнувший за поворотом гребень. Оставляя на шикарном паласе глубокие вмятины, механик, грузно переваливаясь, двинулся к компании, по ходу зарекаясь ходить за Косяком по публичным домам.

– Корпус! Раааааавнясь! Смирно! Равнение на середину!

Под сводами естественной пещеры, вдобавок расширенной горным оборудованием до вместимости ангара корпуса, взлетел эхом натуженный крик Ряхлова, а следом и строевой шаг. Четкая дробь шагов о бетон разлеталась по ангару, встречаясь с грубо обработанными сводами, эхо запоздало возвращалось. И, сталкиваясь с новыми звуками эха, превращало чеканную дробь шагов в выступление барабанщика с оттоптанным стадом слонов слухом.

Весь Учебный Корпус, алея комбезами с парадным блеском нашивок, выстроился рядом с колесными гигантами. Радуя глаз четко вымеренными промежутками, муравьиные фигуры экипажей не смотрелись лишними.

Экипажи пытались услышать слова капитана бодро рапортующему Командующему Механизированного Корпуса. Хотя тишина давила на уши отсутствием любого намека на шум, до курсантов долетали только отдельные фразы торжественного рапорта Ряхлова. Но, как положено по Уставу, все напряженно вслушивались, когда же закончится рапорт и боялись проспать приветствие, вымученное долгими тренировками, вдобавок с муторной подготовкой машин к выпускному параду.

– Слушай, Череп, вы там хоть как-то дайте знать, когда здоровкаться нужно, – прошептал Косяк, скучающим взором окинув соседей, – а то из-за Дыбы и дыхнуть нечем.

– А ты не дыши, а ухи разуй, – не поворачивая головы, прошептал Дыба.

Соседний "Медведь" блестел свежевыкрашенными боками и здорово бил в нос краской. Милашка "пахла" уже меньше, то свежий запах только что покрашенного "косолапого" добивал восприятие реальности зверской дозой вони.

Косяк недовольно загнусавил:

– Слушай, а чем они покрасили своего "косолапого"? И вообще, зачем накрашивать машины, если одна поездка по барханам – и она слезет, как кожура банана?

И сам же отвечая на свой вопрос, пробрюзжал:

– Ну да, ну да, как же я забыл. Умом ты можешь не блистать, а броней блестеть обязан…

– А что ты предлагаешь? На параде красоваться разводами смазки и пятнами замененных сегментов? – ехидно спросил Дыба.

– Ну почему же, можно было вообще без танков. Покучковались, все перетерли, значочки получили – и все в кабак, – мечтательно закатив глаза, улыбаясь увиденной картинке, пролепетал Косяк, – Так нет, нужно замордовать тренировками… У меня уже от "раз два три" ноги сами рвутся по чему-нибудь потопать. Делай раз, делай два, тьфу – садисты.

– Тебе, что-нибудь говорит слово "традиция"? – возмутившись таким подходом, Дыба зло зашипел и наполнил голос торжественностью: – это все-таки событие, поворотное в твоей жизни. Выпуск он всего же раз бывает. И личное оружие и эмблема. Все должно быть так, чтобы ты вспоминал и у тебя слезы на глаза наворачивались.

– А ты все "покучкуемся, перетрем, да в кабак", – передразнил Дыба, возмущенно фыркнул замер воплощением Милашки в человечьем обличье.

– Ой, можно подумать, событие века. Продефилируем перед стариком пару раз, порадуем его разукрашенными тарантайками. Расскажет нам пару воспоминаний, да и отвалит. А нас будут раскупать как рабов каких то.

– Косяк я тебя придушу, не порть мне день, – ровный голос Дыбы еле сдерживался от желания накостылять пошляку.

Косяк хотя и замолчал, но на лице его было написано, какой диагноз он поставил Дыбе. Вздохнув начал поправлять комбез, ругая кучу всяких "побрякушек", все-таки их потер, украдкой доводя до колючего блеска. Проверяя положение берета, услышал мощный вдох сотни легких, подстроившись к общему ритму, до боли в легких выкрикнул приветствие. Приготовившись нырнуть в кабину, замер в ожидании команды…

Оглядев величественный строй, Командующий отошел к свите. Поднявшись на лифте на собранную смотровую площадку замер перед пультом, дожидаясь, пока Ряхлов усядется в свою машину. Выстроившаяся чуть позади свита почтительно замерла, ожидая начала парада.

По внутренней связи полетели команды. Одновременно запустившиеся установки сотрясли ангар мощным гулом. Оторвавшееся эхо забилось под сводами и не найдя выхода, упало вниз, наполнив ангар мелкой дрожью стальных балок.

Затихнувшая дрожь сменилась шелестом синхронного разворота сорока машин. Легко тронувшаяся первая пара, проезжая мимо смотровой площадки, в синхронном салютном повороте вскинула стволы.

Приняв мини-парад, Командующий, ушел с помоста освободив место свите для рутинной работы. Вызывая экипажи на помост, торопливо вручали им первые звания рядовых, а командирам звания сержантов.