Сталь Императора

«Атум», он же Артур Уильям Патрик, герцог Коннаутский, главный специалист Британии по тайным деликатным операциям, чувствовал, что теряет контроль над ситуацией, а это было совсем нехорошо. Требовалось держать лицо. А как его держать, если удары сыплются со всех сторон один за другим? В Трансваале никак не успокаивалась партизанская война. У буров откуда-то появилась новая тактика легких штурмовых групп, позволяющая успешно рвать тыловые коммуникации англичан, щёлкать постовые пакгаузы как орешки, вскрывая их мощными зарядами динамита, а затем прилежно и обстоятельно сносить железные дороги и телеграфные линии. Уже больше трехсот миль было безнадежно испорчено и не подлежало восстановлению, а диверсии продолжались и нарастали. Резко возросли потери среди офицеров. За ними партизаны устроили настоящую охоту. В Персии месяц назад, выхватив концессию прямо из под носа англичан, русские купцы буквально за 10 дней нашли нефть, хотя британские подданные безуспешно потратили на поиски девять лет. Такое впечатление, что они точно знали, где бурить. Но даже не это было самое тревожное. К месторождениям Месджеде-Солейман от Баку теперь споро тянулась железнодорожная ветка и Артур понимал, что скорее всего, она упрется в Персидский залив, где ему уже мерещились броненосцы Черноморского флота. Потом грандиозный эпический провал резидентуры в Петербурге, скандал с британским послом и вот теперь, на десерт – китайское фиаско с Тибетом, зримо нависающим над главной сокровищницей британской короны, – Индией.

– Надо срочно что-то делать, – пробормотал «Атум» вслух, даже не замечая, что его движения по залу ложи «Великий Восток» напоминают корабельные эволюции боцмана после паба.

– И что вы предлагаете? – заинтересованно поглядывая на нервничающего англичанина, спросил «Осирис», он же министр иностранных дел Франции Теофи́ль Делькассе́. – Опять покушение или революция?

– Покушение ни от чего не гарантирует, а революция просто так не состоится, джентльмены, – эхом отозвалась «Нептис». При волнении в ее речи появлялся плебейский американский выговор. – Революция успешна, если только она венчает военное поражение.

– И что? Опять послать в Севастополь экспедиционный корпус? – буквально фыркнул француз.

– Пока – только поторопить наших японских подопечных, – пожала плечами американка. – Всё-таки азиатские дела должны их волновать прежде всего.

– Но японское правительство только в сентябре прошлого года предложило России присоединить Манчжурию в обмен на признание Кореи своей колонией, – вздохнул француз.

– Ну вот и пора им продемонстрировать, что такое азиатское коварство и непостоянство.

– Два года, – буквально простонал англичанин, – минимум два года требуется, чтобы закончить японскую кораблестроительную программу…

– Значит надо её ускорить или вообще пересмотреть! – в голосе американки начало чувствоваться раздражение. – Думаю, Гранд Флит не обеднеет, продав «бедным родственникам» десяток стоящих боевых кораблей? А мы, в свою очередь, постараемся сделать так, чтобы русский флот в это же время не прирастал, а может быть даже и усох на несколько тысяч тонн водоизмещения. Это же в наших силах, джентльмены?

Лицо женщины по имени Тереза, от греческого «terao» – «стремиться, охотиться», тронула легкая улыбка, естественно, незаметная под маской египетской богини. Сегодня она сделала ещё один шаг к цели, ставшей одновременно семейным обетом и навязчивой идеей по снесению с глобуса ненавистной славянской империи. «Slave» – по английски значит «раб». А какие могут быть империи у рабов?

Глава 15 Большая приборка

Император небрежно ковырнул носком сапога стружки и опилки, покрывающие толстым слоем всё пространство под строительными лесами, обступившими корпус корабля. На Галерном острове одновременно строились: в большом каменном эллинге – броненосец «Орел», а в деревянном, крейсерском – бронепалубный «шеститысячный» «Витязь». В обоих помещениях картинка была одинаковая – отходы деревянного зодчества сугробами возвышались прямо под строительными лесами. Рядом с ними радовали глаз пирамиды хорошо просушенных деревянных монтажных заготовок. А над всем этим пожароопасным великолепием на помостках лесов весело полыхали горны для раскаливания заклёпок.

– Скажите, Владимир Павлович! – обратился император к Верховскому, старательно перекрикивая грохот кувалд, бьющих по металлу. – Что будет, если эта конструкция, – указал он на треногу горна, – опрокинется на деревянный помост или рухнет вот сюда, – палец монарха уткнулся в приличного размера кучу строительного мусора из обрезков досок и брусьев, щедро пересыпанных опилками и стружками.

Верховский застыл каменным изваянием. Он успел накрутить хвосты прорабам и мастерам, которые сейчас торопливо скрывали следы производственного брака на стапелях. Но вот такого «хода конём» не предусмотрел…

Император оглянулся на толпящихся позади инженеров-кораблестроителей, с головы до ног оглядел бледного начальника МТК и решительно взялся за совковую лопату.