Сталь Императора

«Дорогой папа! Как писал Гончаров, «Лондон – поучительный и занимательный город, но занимательный только утром. Вечером он для иностранца – тюрьма, особенно в такой сезон, когда нет спектаклей и других публичных увеселений, то есть осенью и зимой.» Сегодня любовался на потрясающий Красный Закат и думаю, что это будет моим основным развлечением в ближайшее время…»

Кронштадт. Морское собрание

– Красивый закат, Сергей Юльевич, не находите? Кроваво-багряный цвет революции, – император пробарабанил по стеклу ритм вальса и бросил ироничный взгляд на Витте, больше напоминавшего восковую скульптуру, чем живого человека. – Кстати, а это правда, что на одном званом ужине Вы настойчиво утверждали, что играют Шопена, хотя это был Шуберт? Да ладно, не трудитесь, право! Это неважно. Итак, мы остановились на моих феноменальных способностях и вашей потрясающей карьере, сильно зависящей от массы мелочей, складывающихся настолько удачно, что перестаешь верить в случайность. По поводу возможности угадывать содержание писем, лежащих у вас в кармане. Вот Вы в мое отсутствие развлекались тем, что писали или рисовали что-то, сидя за столом – я вижу клочки бумаг в урне. Что мне требуется, чтобы выяснить, что было написано? Собирать обрывки и склеивать их? Нет! Достаточно поднять сукно, которым покрыт стол и открепить бумажную подкладку с обратной стороны, покрытую великолепным изобретением Пелегрино Турри, – во время монолога император перевернул матерчатую крышку, ловко снял булавки и продемонстрировал министру спрятанную там копировальную бумагу. – Точно таким же сукном покрыт стол в Вашем министерском кабинете и дома, а горничные, наводя порядок, аккуратно меняют подкладку, отправляя использованный лист в лейб-жандармерию. Как видите, всё просто, никакой мистики. Теперь Ваша очередь! Кто сделал так, что император Александр III посреди ночи вышел на перрон именно в тот момент, когда Вы вели задушевную беседу с министром двора? Не отвечайте, просто кивните, если я угадаю Это был Сольский? Нет? Тогда Мещерский?… Так я и думал. Князь Мещерский – это и есть та первая «случайность»…. Теперь бы выяснить, кто был автором второй, приведшей к крушению императорского поезда в Борках. Владимир Петрович для этого дела не годился – не профессионал… Кто же мог устроить аварию так, чтобы она выглядела, как несчастный случай? Давайте я опять буду угадывать, а вы – кивать… Хотя кандидатура всего одна – князь Хилков, самый опытный железнодорожник в вашем окружении, сделавший после 1888 стремительную государственную карьеру. Не так ли? Стесняюсь спросить, а кто из них носит импозантный псевдоним «Фальк»? Не знаете? Жаль…

Император замолчал, любуясь багровым диском, уходящим за горизонт. Первым не выдержал Витте.

– Меня повесят? – тихо, но вполне отчётливо произнёс он, глядя в спину монарха.

– А вас это пугает? – пожал плечами император. – Зная вашу авантюристическую натуру, не думаю, что вы исключали такой варианта завершения карьеры и предполагаю – готовились к нему… Наверняка даже газетные заголовки себе представляли: «Министр-революционер, не побоявшийся кинуть вызов системе, казнён сегодня по приказу тирана…» Только вот знайте, Сергей Юльевич, такого удовольствия я вам не доставлю – мучеником в историю государства Российского вы не войдёте.

– Что со мной будет?

– Для всех – Вы заболеете, – лицо императора в багряном отблеске выглядело инфернально, – а вот как будет протекать Ваша болезнь, зависит только от вас. Если мы договоримся о сотрудничестве – это будет вполне комфортное существование, с возможностью работы, отдыха, прогулок, встреч с родственниками и друзьями, хотя под постоянным надзором и пребыванием в тщательно охраняемом заведении. А если нет – болезнь резко обострится, и окружающие увидят вас в неприглядном виде – полностью потерявшим человеческий облик, не узнающим окружающих. Так бывает с теми, кто перегорел на работе…

– У меня есть время подумать?

Император молча покачал головой.

– Сергей Юльевич, ну зачем эта драматургия? Заканчивайте капризничать – начинайте работать. Обещаю – ваши дети будут гордиться вами.

– И что мы будем делать?