Сталь императора

– А это – папа! – безапелляционно заявила трехлетняя кроха и прикрыла рисунок своей пухлой ладошкой.

* * *

Проводы журналистов получились официальные и чопорные, как хвост павлина, но крохотные принцессы стоически терпели все эти поклоны, расшаркивания и прочую взрослую скукотищу. Зато потом были скачки с участием самого императора, а весь процесс сопровождался скандированием веселого незамысловатого стишка, который дети услышали первый раз в жизни:

Я люблю свою лошадку,
Причешу ей шерстку гладко,
Гребешком приглажу хвостик
И верхом поеду в гости[28].

После такого «ипподрома» развеселившихся девчонок уложить спать было невозможно. Тем более что взрослые пообещали никуда их не отправлять и оставить на весь следующий день в Кронштадте. Монарху пришлось идти на сделку и пообещать еще один стишок в обмен на переход в горизонтальное положение и закрытые глаза. Только после этого в специально отведенном для отдыха флигеле наступила относительная тишина.

Спать пора! Уснул бычок,
Лег в коробку на бочок.
Сонный мишка лег в кровать,
Только слон не хочет спать.
Головой кивает слон,
Он слонихе шлет поклон…[29]

– Все, уснули, – шепотом произнесла Мария Федоровна, заглядывая через плечо императора. Они теперь постоянно будут требовать читать им эти стихи…

Монарх молча кивнул головой, стараясь не давать повод дополнительным вопросам. Где, например, он взял эти детские рифмы лауреата Сталинской премии Агнии Барто? Но вдовствующая императрица хотела поговорить совсем не о поэзии.

– Что ты хочешь сделать с Витте? – спросила она шепотом. – Ты его повесишь?

– Только в том случае, если повешенный он принесет больше пользы, чем живой, – сквозь зубы процедил царь.

– А великие князья? Долго они будут сидеть под домашним арестом?

– Надеюсь, они не голодают, – сарказм в голосе императора постепенно превращался в тихую ярость.

– Я просто прошу быть снисходительным и милосердным, – резюмировала Мария Федоровна голосом настоятельницы монастыря кармелиток.

Император медленно встал, осторожно отодвинул стул и на цыпочках направился к выходу. Поспешив за ним, Мария Федоровна прикрыла дверь, обернулась, тут же уперлась в помятый после «скачек» френч и тихо пискнула, услышав глуховатый голос над самым ухом:

– Что значит «быть снисходительным и милосердным»? Мы не разбитые горшки в посудной лавке считаем! Каждое неверное действие, а особенно бездействие власти превращается в чье-то личное горе. Чем больше полномочий, тем выше цена ошибки и больше трагедий. Безнаказанность виновников множит обиды простых людей. Они – как капли дождя, если не замечать – сольются в реки, выйдут из берегов и снесут государство, допустившее безответственность под вывеской милосердия. Хотите знать, как это выглядит, ваше величество? – с этими словами император схватил пальцы Марии Федоровны и крепко сжал в своих ладонях…

Глаза вдовствующей императрицы затуманились, голова непроизвольно запрокинулась, тело содрогнулось и упало на руки императора.

– Что это, – с трудом разлепила губы Мария Федоровна.

– А это, царица-матушка, вы видите результат милостивого правления, преступного бездействия и поистине христианского всепрощенчества, именуемого также безответственностью. Отказываясь от наказания злоумышленников и дураков, руководитель не уничтожает их вину, а перекладывает ее на себя и на все государство в целом. Безнаказанность одних превращается в наказание других. Как видите, закон сохранения энергии работает не только в физике, но и в политике.

– Довольно! Хватит! – чуть слышно прошептала вдовствующая императрица и буквально сползла в заботливо подставленное кресло.

– Быть добреньким слюнтяем в наши дни – непозволительная роскошь, – резюмировал император, – русский престол выбрал лимит вальяжного ничегонеделания. Дальше – только пот, слезы и кровь. Поэтому… – он наклонился к вдовствующей императрице и продолжил свистящим шепотом: – Если надо будет министров и князей на кол сажать – рука не дрогнет, – после чего распрямился, поправил френч и сказал уже другим, спокойным тоном: – Но я думаю, до этого не дойдет. Мы найдем им другое, гораздо более полезное применение, – и по лицу императора второй раз за вечер пробежала какая-то зловещая демоническая улыбка.

Цвет заката – красный

В это же время. Санкт-Петербург

– Жорж, мальчик мой, как хорошо, что ты вернулся! Я так переживал за тебя.

– Я тоже переживал, ваше сиятельство, но, как видите, все обошлось… Хотя был момент, когда они чуть не сцапали этого идиота – Оболенского. Тогда я уже подумал, что все пропало.

– Да-да, он мне уже рассказал, как ты мгновенно сориентировался и решил проблему. Рад, что не ошибся в тебе.

– Надеюсь, я не зря оставил его в живых?