Stal og lidenskab (СИ)

Где-то у дверей «Хамелеона» изливал все выпитое содержимое наружу местный забулдыга, которого не пустили в приличное заведение Лютика и теперь он решил злостно отыграться за такую наглость. Золтан мирно похрапывал в теплой постели, держа в руке под подушкой колоду игральных карт, которую смог выиграть у какого-то шпика, случайно зашедшего в заведение. Сам Лютик, сошедший с ума от радости, наигрывал очередную прекрасную мелодию на лютне, вдохновленный любовным письмом Присциллы, и иногда выбегал к парадной двери, чтобы отогнать негодяя, портившего ароматы цветов у входа.

Геральт с неохотой открыл глаза, сильнее притянув к себе девушку, которую обнимал добрую половину ночи. Его губы озарила довольная, безмятежная улыбка. Открытое окно впускало в комнату утренний воздух, бороздивший легкие приятной свежестью и смешивающийся с терпким ароматом камелии. Мужчина повернул голову и, не в силах сдержать нежного порыва, поцеловал Цири. Она не проснулась, лишь слегка поморщилась и продолжила путь в сонное царство, прижавшись к ведьмаку еще ближе.

- Я тоже тебя люблю, - шепотом ответил Белый Волк, осторожно вылезая из постели и заботливо поправляя одеяло, плотнее укутывая в него ведьмачку, которая вдруг задрожала, почувствовав отсутствие рядом теплого мужского тела.

Накинув сверху рубашку и натянув штаны и сапоги, Геральт тихо вышел из комнаты, притворив за собой дверь, и спустился вниз, идя исключительно на звук лютни. Как и следовало ожидать, Лютик сидел на стуле, бренча на своем инструменте и бормоча что-то под нос. Завидев ведьмака, поэт потребовал у официантки воды и легкого утреннего перекуса.

- А ты, оказывается, ранняя пташка, Геральт, - с улыбкой и свойственной ему манерой выговора произнес Лютик, откладывая лютню. – Цири еще не проснулась?

- Нет, - сухо ответил Волк, садясь за один столик с другом, - не проснулась.

- Вот и отлично, - возликовал мужчина, загоревшись каким-то странным энтузиазмом, непонятным Геральту. – Тогда самое время сделать все как полагается.

- Ты это о чем? – не понял ведьмак.

- Я о Цири и о тебе, разумеется, - ответил поэт с таким видом, словно ему приходиться разговаривать с недоразвитым ребенком и объяснять тому элементарные вещи. - Все должно быть идеально. И, раз уж ты никогда в жизни не догадаешься сам, я тебе помогу.

- Не темни, Лютик, - Геральт, пытаясь окончательно проснуться, провел рукой по лицу. - Говори прямо.

- Насколько я понимаю, это же была ваша первая ночь? – вкрадчиво спросил поэт.

- Лютик, - в полголоса огрызнулся ведьмак, смиряя друга сердитым взглядом.

- Мне-то ты можешь сказать, - быстро отреагировал бард, примирительно выставляя руки перед собой. - Я – никому. Даю слово.

- Да у тебя язык, как помело, - утвердительно произнес Белый Волк. - Всем, кого встретишь, тут же растрезвонишь без надобности.

- Такие вещи я не рассказываю кому попало.

- Смотри мне, - предупредил мужчина и тяжело вздохнул, задумчиво глядя перед собой, словно бы решая, стоит ли вообще говорить о случившемся. – Это была первая ночь.

- Значит, ты непременно должен разбудить ее завтраком в постель, нежными любовными словами и горячим поцелуем, - заключил поэт, отгибая пальцы на каждый пункт действий. Ведьмак уже смотрел на него, как на сильно перебравшего, вот только Лютик этого не замечал. – А после, она обязательно должна услышать мое самое лучшее стихотворение, которое придаст воспоминаниям поэтический, еще более прекрасный характер.

- Лютик, тебе случайно ночью никто не звезданул по голове? – наконец вставил слово Волк, когда официантка принесла с кухни горячий завтрак. – Или ты, может, рухнул откуда? Расскажи, не бойся. Над убогими я не смеюсь.

- Это серьезно, Геральт, - отламывая кусок хлеба, без тени улыбки ответил поэт. – Девушка, какой бы сильной и самостоятельной не казалась снаружи, внутри всегда мечтает о романтике и надеется, что мужчина, проведя ночь в ее постели, не сбежит через окно, а отнесется к ней, как к принцессе, - Лютик сделал большой глоток из стакана. – А учитывая, о какой именно девушке идет речь, это вполне разумный довод.

- Цири хоть и была княжной, но все эти сопли не для нее, - убежденно ответил мужчина, успев съесть половину завтрака за то время, пока бард рассуждал о том, чего хотят девушки. – Она не такая.

- Такая не такая, а сделай, как говорю, - настаивал Лютик. – От тебя не убудет. Лайна сейчас принесет завтрак на подносе.

Геральт поднялся со стула, закончив утреннюю трапезу как раз в тот момент, когда официантка Лайна принесла следующую порцию, но уже для Ласточки. Ему эта затея казалась глупой и бессмысленной, в конце концов, он ведь никогда не таскал завтрак в постель Йен или Трисс. Однако в этот момент мужчина поймал себя на мысли, что, если Цири такое пробуждение придется по вкусу, он будет каждое утро, по мере возможностей, устраивать ей нечто подобное.

Лайна вручила ведьмаку поднос с напутствием о высоких ступеньках и скрылась в кухне. Лютик ободряюще улыбнулся.