Сталь, пар и магия

Крики за спиной росли и ширились, раздавались свистки полицейских-бобби, и всё внутри Молли вопило: «Беги, беги, беги-и!..» — но локоть её сжимали стальные пальцы Билла Мюррея, шагавшего спокойно и даже вроде бы расслабленно.

Мимо них рысцой промчались двое патрульных, но Билл даже не покосился в их сторону.

— Не гляди на них! — прошипел он Молли прямо в ухо. — В глаза не смотри!

Молли послушно отвернулась.

Рынок остался позади, Мюррей остановился, достал часы из внутреннего кармана, открыл, взглянул; Молли вдруг поняла, что он проверяет, не идёт ли кто за ними, глядя в отражение на внутренней стороне крышки.

— Сворачиваем! Сюда, в аллею!

Аллея вывела их на другую улицу, с рельсами городского паровичка, на который они тотчас и сели. Мюррей с показной законопослушностью протянул кондуктору пенни за билет.

А Молли, вжавшись в уголок, думала, что Билл наверняка присмотрел эту лавку уже давно, давно понял, что владелец её — изрядный ротозей, раз не держит охраны, и касса стоит слишком близко к краю прилавка, ничем не ограждённая, — очевидно, мистер Моррис надеялся на пружины и замки денежного ящика, а оно… а они…

А они его ограбили.

Конечно, едва ли трое мальчишек успели выхватить из кассы слишком уж много денег, да и сам мистер Моррис едва ли держал там крупную сумму. Но всё равно — это грабёж. И лавка отнюдь не выглядела богатой, и хозяин её не казался толстосумом.

Молли ощутила, что щёки её пылают. Неправильно это было. Очень неправильно.

Но, наверное, это лучше, чем убивать людей? Лучше, чем сжигать их заживо твоей магией? Сжигать в бронированных коробках, из которых успеют выпрыгнуть считаные счастливчики? А тут — всего лишь десятка два или три фунтов из денежного ящика! Мистер Моррис не умрёт от голода.

Нет, всё равно. Тогда, в лесу, подле госпиталя, она защищала и защищалась, а нападало Королевство.

Теперь же нападала она, Молли.

Таньше бы это не понравилось. Госпоже Старшей это бы не понравилось. И уж конечно, это не понравилось бы ему. Медведю. Оборотню. Всеславу…

Молли ощутила, что краснеет ещё горячее.

Они поменяли паровик, проехали на втором, сошли, принялись плутать по лабиринту узких улочек и мусорных аллей в рабочих кварталах. В каком-то тупике Билли, воровато оглянувшись, потянул Молли вниз по ступеням в подвал — замок на железной двери оказался отперт.

Из подвала они попали в коллектор, тщательно заперев за собой люк и отметив его на карте, которую Билл таскал с собой. Это было не слишком умно, с точки зрения Молли, — такая улика!

Потом они долгое время блуждали по тёмным, мокрым и дурно пахнущим тоннелям, потом прошли какими-то глухими полузаваленными сбойками, после них пролезли ещё через несколько горловин, опустились, поднялись — всё!

— Мастер Билл! — кинулись к ним мальчишки. К Молли — кинулся братец, молча вцепился, обнял, прижался.

— Мне было так страшно…

— Нечего бояться, совершенно! — Молли с фальшивой лихостью потрепала Билли по вихрам. — Вот она я, вернулась!

— А вдруг бы тебя поймали? — вздрогнул братец. Воспоминания об Особом Департаменте, похоже, были ещё слишком свежи.

— Куда им! Не бойся, Билли, я не попадусь…

…Как ни странно, добыча оказалась хороша. Мистер Моррис, оказывается, держал в кассе и весьма крупные купюры, и даже золотые гинеи.

— Не только железками он торгует, — небрежно уронил Билл, снисходительно глядя, как мальчишки радуются серебряным шиллингам. — Так, завтра все идём… — Пауза. Все замерли. — Идём к Карло Гатти!

— Ур-р-ра!!!! — взревело высокое собрание.

Мистер — вернее, синьор — Карло Гатти владел лучшим заведением Норд-Йорка, где подавали мороженое. Молли там бывала не раз, и даже сейчас у неё потекли слюнки. Даже братец Билли подпрыгнул и захлопал в ладоши.

— Отдыхаем, пацаны! Завтра оденемся, как подобает джентльменам! И пусть халдеи нам прислуживают! Не всё богатеям там пировать! Верно я говорю, братцы?!

— Верно, мастер Билл!

— Ну, то-то же. Крупные деньги я все сохраню — многим новую обувку покупать надо.

Билл Мюррей умел говорить со своей командой.

…Потом, когда все уже укладывались спать, шёпотом предвкушая завтрашнее пиршество, голос Билла окликнул Молли из-за ширмы:

— Блэкуотер… Эй, ты не спишь ведь?

— Не сплю, — откликнулась Молли. Она старалась говорить легко и свободно, правда, получалось с трудом — совесть и не думала утихать.

— Можно к тебе?

— Можно. — Молли укрыла брата одеялом.

— Ты молодец сегодня, — сказал Билл, садясь на её с братцем постель. — Хоть и девчонка!

Молли пожала плечами. Она думала, как подать весть оборотням.

— Твоя доля у меня, — кашлянул Билл. Он казался чем-то смущённым.

В рюкзаках Молли и Билли лежали предусмотрительно захваченные с собой деньги. Конечно, лишними они не бывают, но…

Молли покачала головой.

— Оставь… для мальчишек. Для твоей команды. Ты сам говоришь — я богачка…

— Спасибо. — Лицо Мюррея изобразило какое-то сложное мимическое выражение, досаду, благодарность, смущение, чуть ли не стыд, застенчивость и в то же время — жадность.

— Скажи, Блэкуотер… тот плакат…

— Чего плакат, Билл?

— Тебя там ведьмой обозвали…