Сталь с голубым узором

– Лев Николаевич, но вы же понимаете! Ну, все вокруг говорят, смотри, там магазины от колбасы ломятся, ты же видел! А у нас!

– Кто? Кто все? У тебя что, дома пожрать нечего? Голодаешь?

– Да нет, конечно, но после одиннадцати водку, кроме как у таксистов, и не купить!

– Нашел о чем говорить на парткомиссии!

– Извините! Мысли разбегаются! Я же всей душой! Не хотел я этого! Сказали: гласность, открытость! Мне тут тему интересную и подсунули, дескать, не все так плохо было на Руси в тринадцатом году, раз уж до сих пор сравниваем все с этим годом!

– Так последний предвоенный, дальше штопором вниз скатились.

– Так-то оно так, но тут люди знающие подсказали, что Россия тогда полмира хлебом кормила, а сейчас в Канаде закупаем.

Зайков понял, что требуется делать: сочувственно помотал головой, включил на всякий случай второй магнитофон, поддакнул несколько раз, достал из закрытого ящика бутылочку «Столичной», кружок «Украинской» полукопченой, и полились откровения под запись. Сам Говорухин Зайкова мало интересовал, он бы ему выговор с занесением, чтобы по уставу выгнать, подложил бы еще пару тревожных писем трудящихся, приплел бы сложные отношения со второй половиной, и не было бы больше такого режиссера на Руси. Так, где-нибудь бомжом отирался бы… Но приказано разобраться! В душу залезть! Лев Николаевич даже мягкие тапочки надел, ради такого случая.

Расстались по-хорошему, после того как Зайков прикрыл ладонью начатую третью бутылку:

– Хорош, Станислав Сергеевич, больше хватит! Тебе-то хорошо, а мне завтра на работу! Так говоришь, что науськали тебя на эту тему эти три товарища?

– Нет, ну, я же говорил уже, помрежу его приятель из посольства документы давал посмотреть! Из библиотеки Конгресса! Как на духу! Он их скопировал и нам показывал!

У Зайкова в голове пульсировал вопрос, как фамилия помощника режиссера, но он предусмотрительно промолчал, чтобы не спугнуть «туземца», запутавшегося в собственных ощущениях стареющего ловеласа, у которого большие проблемы со второй половиной. А кругом молоденькие симпатичные актрисочки, кухонные разговоры, флер, туман, «оппозиционные взгляды на жизнь». И Ленин – еврей, и мать у него – еврейка. Не совсем, правда, но прадед, говорят, точно еврей! Бланк его фамилия! На этом его американские вербовщики и поймали. Теперь на этот же крючок будут ловить их оппоненты.

Выпроводив надоевшего гостя, мгновенно протрезвевшим голосом Зайков доложил куратору из КГБ о результатах беседы. На дело лег гриф: «Легко внушаем, политические взгляды не определены, предлагается в разработку». И резюме Чебрикова: «Известен. Использовать втемную, через замену окружения». Возле известного режиссера появилась молодая, грудастая и крутобёдрая девица, вполне во вкусе вербуемого, которая ему заменила все, кроме творчества. Через нее и шла информация. Спецслужбы свое дело круто знают. Есть такое понятие в информатике: конкатенация. По-латыни – сковывание. Обозначается обыкновенным плюсом, стоящим между двумя выражениями, взятыми в кавычки. Так и произошло: к агенту «ГС» подвели агента «МН» и между ними поставили знак плюс.