Сталин

Да и откуда было этим традициям у них появиться? Они все принадлежали к прежним правящим слоям, большим и маленьким. Власти для себя, как для слоя, им раньше не приходилось добиваться. По своему происхождению и образованию они были предназначены для нее. Они кончали школу и входили в государственный аппарат так, как из одной комнаты входят в другую. Им поэтому и в голову не приходило напряженно, мучительно, как это делали революционеры якобинского толка, ленинцы, думать, как заполучается власть, как строить боевую организацию для ее захвата, как воспитывать для борьбы себя и других. Люди правого национального лагеря не владели ни одним из методов борьбы, столь привычных для революционеров: они не были ни заговорщиками, ни демагогами.

В их среде за их прошлую жизнь не могло также получиться естественного во всякой борьбе отбора творческих элементов, расслойки их массы на воинов и болото.

Вот почему, когда Корнилов начал строить свою организацию, он встретился с такими трудностями. Ленин свою организацию строил почти двадцать лет; всюду и везде были ее ячейки. Подходящие ей люди из развороченной революцией народной среды естественно и просто вливались в нее. Корнилову же пришлось строить свою организацию уже во время борьбы, в обстановке боя, наспех и по случайным признакам отбирая людей. Ясно поэтому, что на первых порах его организация была невероятно слаба. Генерал Деникин рассказывал потом: «Военная среда была настолько неопытна, что когда действительно началась конспирация, она приняла такие явные формы, что только глухие и слепые могли не видеть и не слышать». Старый генералитет вообще мало подходил к требованиям движения. Но еще большим балластом были разные общественные деятели и прочие, тоже объявлявшие себя националистами и антибольшевиками. Они-то уж в себе ничего от заговорщиков — сектантов, воинов — не имели. А организация борьбы в тот момент должна была быть военной сектой.

Вероятно, в значительной мере вследствие болтовни и неустойчивости «штатских», «общественных» элементов движения, вследствие засоренности болотными элементами и самой военной среды, еще недостаточно кристаллизовавшейся, не удалась августовская попытка переворота Корнилова. По той же причине была парализована возможность действий непосредственно после Октября, когда большевики еще не успели укрепиться, а фронт представлял собой достаточную базу для движения против них. Вспомним: Корнилов сидел тогда в быховской тюрьме. Из тюрьмы Корнилов не мог в полной мере руководить организацией национального движения и новой подготовкой захвата власти. Это и была, очевидно, одна из причин той непоправимой ошибки, какую сделали военные круги, дав большевикам возможность захватить власть. После захвата ими власти Корнилов понял, что борьба вступила в новую фазу — трудную для него и возглавлявшегося им движения. Тем не менее он считал возможным организовать борьбу в пределах фронта. Надо было только ускорить собирание добровольческих сил. Не надо забывать, что именно у Корнилова родилась мысль демобилизации небоеспособной армии и замены ее армией добровольческой. Осуществление этой идеи на фронте, когда офицерство и другие национальные силы не были еще распылены, было значительно легче, чем потом, в степях, в полуизгнании, в отрыве от большей части страны. Но и в этом отношении почти ничего не было сделано. У имевших возможность действовать генералов не было ни активности, ни целеустремленности Корнилова, ни его смелости. Разные общественные деятели, съехавшиеся в ставку, парализовали энергию военных своей болтовней и нелепыми расчетами на силу никому не нужного учредительного собрания. Ставку скоро заняли большевики. У ее генералов опять не хватило умения организовать концентрацию сил и сопротивление. Напрасно тот же Корнилов писал Верховному главнокомандующему:

«Положение тяжелое, но не безвыходное. Но оно станет таковым, если вы допустите, что ставка будет занята большевиками, или же добровольно признаете их власть… Надо принять следующие меры…»

Меры не были приняты. Основная база борьбы и собирания сил исчезла. Корнилов, переодетый крестьянином, прибыл на Дон. Там началась организация добровольческой армии.

Ее положение первое время всем казалось безнадежным, сама она — нестоящей затеей.

Взволнованное заключением мира, обещанием помещичьей земли и своей, казачьей, свободы, казачество — последняя, казалось, опора национального движения — отшатнулось от его вождей. Генерал Каледин застрелился. Корнилов со своей армией — горсточкой — ушел в кубанские степи, на холод, на голод, на непрерывные бои. Начался легендарный Ледяной поход. Это было в феврале 1918 г.

XVIII