Сталин

Кто же тогда?.. Остается опять один только: Сталин. Он больше всех имеет в себе данных правителя государства — и именно русского государства. Но он неизбежно приведет к расколу в партии. В силу властности своей неизбежно станет самодержцем. В душе он деспот — служащий, правда, не личным интересам, а идее, но именно поэтому особенно страшный. Что сделает он со страной?.. Он, конечно, пойдет не теми путями, что он, Ленин, не путями примирения слоев и классов в стране и примирения с Западом. Его путь — непримиримая борьба. Хуже всего то, что он деспот восточной складки, не смягченный ни одной каплей западного гуманизма. Как страшный яд, на стенках его души осела тысячелетняя традиция восточной культуры, созданной еще монгольскими властителями, складывавшейся на огромных пространствах и среди громадных человеческих масс, где отдельная человеческая личность была ничто. Годы революционной борьбы — и особенно годы Гражданской войны, беспредельной власти военного диктатора на кровавом фоне фронта — только усилили в нем действие этого яда. Он любит по своему людей вообще, особенно людей своей родины, России, но человек для него ничто: его он не любит, не уважает, не ценит. Все для него только орудия. Его деспотизм может оказаться много ужаснее революционного деспотизма Кальвина и Робеспьера… Но… может быть ход истории требует именно такой силы, как Сталин, и такого строя, какой тот, по всей вероятности, создаст? Может быть, иначе России не выбиться на путь независимости и благополучия — поскольку не будет его самого, Ленина, умевшего сочетать твердость и смелое дерзание с гибким подходом к народным интересам и силам? Может быть, только такой тупой таран, как Сталин, и сможет пробить для России дверь в будущее? Ведь был же у Франции Робеспьер, и он оказался нужным, поскольку Франция не имела своего Кромвеля, а Наполеон пришел так поздно…

Ленин не нашел ясного решения в короткие дни своего возвращения к работе. Но Сталина от власти не отстранил. Решил только пойти по пути компромисса — и сознательно укрепил режим олигархии. Вместе с тем, он попытался сделать все, что был в силах за столь короткий срок, чтоб демократизовать строй государства, демократизовать и партию. Этим он думал ограничить верховную власть лица. История, однако, пошла своим ходом…

VI

Группа Троцкого, как ни самоуверен был ее вождь, понимала, что главной и опаснейшей для нее силой враждебного блока является Сталин. Стоило свалить Сталина — и Каменев и Зиновьев приползут мириться на животе. Понимала эта группа и то, что сейчас еще свалить Сталина легче, чем позднее. Сейчас можно еще воспользоваться авторитетом Ленина.

Вероятно, группа Троцкого улавливала те колебания, какие в отношении Сталина были у Ленина. Возможно даже, что некоторые из размышлений Ленина были в точности переданы: Троцкий имел своих агентов везде, в том числе и в секретариате Ленина. Кроме того, Троцкому удалось завербовать в свои ряды и настроить против Сталина простодушную и ревнивую Крупскую, жену Ленина.

И вот со стороны Троцкого — очень тонко, очень осторожно, чтобы не возбудить у Ленина подозрений, — начался подкоп против Сталина.

Сталин меж тем все крепче захватывал в руки вожжи власти. Поскольку с ним были Зиновьев и Каменев, поскольку его союзником был Дзержинский, поскольку аппарат оргбюро был всецело в его руках через твердого и преданного ему Молотова, сделанного вторым секретарем ЦК, поскольку, наконец, и на местах он начинал постепенно все больше опираться на своих людей, — он действовал сейчас зачастую самовластно, искренне полагая, что Ленин, ценивший инициативу в людях своего окружения, это только одобрит, Но за каждым таким шагом Сталина следили люди Троцкого — и немедленно сообщали Ленину, стараясь внушить ему, что Сталин рассматривает его уже как живой труп.

Действовали больше через Крупскую. Внушали этой недалекой женщине, что она должна держать Ленина в курсе всех дел, иначе Сталин все захватит в свои руки. Ленину меж тем становилось все хуже, и он не выходил из своей квартиры.

Крупская звонила Сталину, требуя информаций, разъяснений, все «для Ильича». Сталин, грубый по природе, возмущенный этой мелкой и придирчивой опекой, относя ее всецело на счет самой Крупской, бывал подчас с ней исключительно резок, оставлял ее запросы без ответа. Крупская тотчас бежала с жалобой к Ленину.

С другой же стороны к нему прибегали его секретари и тоже говорили:

— Сталин отказывается дать справку… У Сталина ничего нельзя добиться… Он даже не желает с нами разговаривать.

Ленин был в конце концов тоже человеком. Болезнь обострила его чувствительность. Вопрос об отношении к нему был в этот момент для него особенно болезненным. В самом деле: может быть, с ним уже совсем перестали считаться?! Для этого властного человека, привыкшего считать себя центром всего, такая мысль была непереносима.