Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть I: 1878 – лето 1907 года

В листовках, написанных в то время И.Джугашвили, присутствует то же убеждение, что «пролетариат рвется к революции», в связи с чем ближайшими нуждами становятся вооружение и – вполне в логике большевистской позиции – «крепкая, истинно руководящая партия» (см. док. 23). На фоне происходившего в Грузии восстания такого рода планы не выглядят утопией. Целые районы не находились уже под контролем властей, а иногда из-за забастовок железных дорог и телеграфа оказывались полностью отрезанными и от Кутаиса, и от Тифлиса. Агитаторы социал-демократы действовали практически в открытую. Коба входил в руководство Имеретино-Мингрельского комитета; Имеретия и Мингрелия были охвачены волнениями. Но надо отметить, что все наличные воспоминания рассказывают исключительно об участии Кобы в митингах, дискуссиях, выступлениях на собраниях^[671], наконец, о том, что он устроил в Чиатурах нелегальную типографию (см. док. 16)^[672]. Никто не говорит, что он стоял во главе восставших. Р.Арсенидзе утверждал, что в 1905 г. Коба много ездил по Гурии, Имеретии, в Чиатуры, в Баку, агитировал, но «вся его работа была почти исключительно фракционной», он «всюду бешено нападал на меньшевиков» и вербовал сторонников ленинской линии. «Но удавалось завербовать ему лишь единицы, редко десятки сторонников, которых он немедленно организовывал в группы и группочки, давая им подчас громкое название Комитетов. Таковы были Комитет Кутаисско-Имеретинской группы в Гурии, Чиатурах, Комитет Тбилисский и т. д.», и «ни одно широкое народное или общественное движение, ни одна из революционных забастовок не были проведены не только под его руководством, но даже при его участии»^[673]. Затруднительно оценивать число сагитированных, но с последним замечанием Арсенидзе спорить трудно.

А. В. Островский цитирует хранящиеся в бывшем ГФ ИМ Л воспоминания командира «красной сотни» чиатурских повстанцев, утверждавшего, что к организации отряда приступили по инициативе Сосо^[674]. Это очень важное свидетельство, хотя по одной цитате сложно оценить, что Джугашвили действительно мог совершить, а что ему приписано. Помимо этого, пока не нашлось ни одного конкретного свидетельства, что Коба на месте руководил восставшими, ни одного такого рода эпизода, исходящего от непосредственных участников с большевистской сторонь^[675]. Кстати, никто из них, соратников, ни разу не описал его с оружием в руках. Воспоминания оставляют впечатление, что он был занят только литературной и агитационной работой. С противоположной стороны, от меньшевиков, напротив, звучали обвинения в терроризме и масштабном бандитизме, находившиеся в странном диссонансе с шедшими оттуда же утверждениями, будто ни Коба, ни большевики в целом не играли в Грузии никакой роли и не имели отношения к развернувшимся в 1905 г. революционным выступлениям.

Иосиф Иремашвили утверждал, что большевики проповедовали террор, а меньшевики будто бы считали, что «идея социалистической демократии не должна быть запятнана убийствами и кровью»; что Кобу «воодушевляли силовые методы Ленина», грузинские большевики «к цели шли путем устранения политических врагов» и «исполнение мести они видели только в убийстве». На Кобу Иремашвили возлагал вину за убийство поэта князя Ильи Чавчавадзе, называя это «программной необходимостью» для большевиков^[676]. «Большинство населения Грузии было знакомо и поддерживало социалистические идеи. Социал-демократическая меньшевистская партия через несколько лет смогла бы вовлечь народ в политические явления. Грузины отступили от большевистских методов. Неоправданная средневековая террористическая программа и идея вооруженного восстания были для населения слишком чуждыми. Наподобие европейских стран народ собрался вокруг социал-демократических организаций, которые хотели упрочить политическую демократию и независимость Грузии»^[677]. Чтобы определить цену риторики Иремашвили, нет даже особой нужды вспоминать, что меньшевистская конференция в Женеве в мае 1905 г. приняла резолюцию «О вооруженном восстании», преамбула которой гласила: «Ставя себе задачей подготовлять массы к восстанию, социал-демократия стремится подчинить его своему влиянию и руководству и использовать в интересах рабочего класса», далее следовал перечень мер, которые могут «приблизить момент восстания»^[678], а Ной Жордания на IV съезде РСДРП утверждал, что в руководстве восстанием большевики плелись в хвосте у меньшевиков^[679]. Текст Иремашвили просто нелеп и алогичен, что связано, очевидно, не только с личностью автора, но и с тем, что книга его носила ярко выраженный пропагандистский характер, она была издана в Берлине в 1932 г., а автор, по выражению Л. Д. Троцкого, стал «чем-то вроде национал-социалиста»^[680], только – следует уточнить дефиницию Троцкого – в форме национализма грузинского.