Сталин. Биография в документах (1878 – март 1917). Часть II: лето 1907 – март 1917 года

Письмо Сталина в Закавказскую контрольную комиссию ВКП (б) не содержит точной даты и оставляет сомнения, к какому из его побегов относился этот эпизод^[329]. Наиболее вероятным кажется отнести это к подготовке его сентябрьского побега. Если ему действительно были посланы из ЦК деньги, это может объяснить, и почему он предпринял побег, и почему в итоге так и не добрался до заграницы и не участвовал в партийной конференции. События выстраиваются в логическую цепочку: его ждали на партийной конференции и послали денег на побег и дорогу, он бежал и добрался до Петербурга, но, поскольку денег было недостаточно, за границу не поехал. К тому же это прекрасно согласуется с полученными в Москве секретными сведениями от агентуры.

Начальник Московского охранного отделения полковник П.П. Заварзин 17 августа 1911 г. известил начальника Вологодского ГЖУ полковника Конисского, что, по его сведениям, проживающий в Вологде Коба «вошел в непосредственные сношения с заграничным партийным центром и ныне получил уже предложение приехать за границу для соответствующего инструктирования и исполнения обязанностей разъездного агента ЦК», причем Заварзин предостерегал: «Изложенные сведения, как добытые отчасти через весьма близко стоящую к делу нелегального корреспондирования секретную агентуру, и частью представляющие собою материалы из „совершенно секретного" источника, имеют быть использованы с исключительной осторожностью и предъявлению не подлежат ни в коем случае» (см. док.53). Это означало, что сообщение получено от одного из наиболее важных и тщательно охраняемых агентов, таких как Бряндинский или Роман Малиновский.

Получив эти сведения, полковник Конисский отозвался, что Коба – это Иосиф Джугашвили. Полковник был в затруднении, ведь ни малейших законных оснований для ареста Джугашвили в Вологде не было, он решительно ничего недозволенного не совершил. Поэтому Конисский запросил московских коллег, нет ли у них какой-то информации, могущей стать поводом для ареста (см. док. 54, 55). Но и в Москве такого не было, оттуда только подтвердили, что «обыск Джугашвили недопустим» (см. док. 59), чтобы не разоблачить агента. Полковнику Конисскому ничего не оставалось, как наблюдать за Джугашвили, а в случае его самовольного отъезда известить петербургских и московских жандармов. Полковник отметил, что Джугашвили действует очень осторожно и вполне способен обмануть наружное наблюдение (см. док. 55).

Обмануть филеров 6 сентября 1911 г., когда он на поезде отбыл в Петербург, Кобе удалось лишь отчасти: те потеряли его на городских улицах, но заметили на вокзале, и ходивший за ним филер Ильчуков с тем же поездом отправился в Петербург, дабы там на вокзале указать на него уже столичным своим коллегам (см. док. 84–86). Иосифа Джугашвили на вологодском вокзале провожал Чижиков, одолживший ему свой паспорт; в поезде ехал еще один социал-демократ, оставшийся неизвестным. Или он тоже бежал из ссылки, или же имел отношение к побегу Джугашвили (вероятно, к нему относится фраза из перлюстрированного письма Лашевича: «здесь (в Вологде) был „Филя“, забрал „Кобу“ (Джугашвили) и уехали» (см. док. 105)). Он пользовался паспортом на имя мещанина г. Николаева В. Г. Козловского, однако мог быть таким же Козловским, как Джугашвили – Чижиковым.

Таким образом, столичная полиция Джугашвили ждала и повсюду сопровождала наблюдением. Сразу его не арестовали все по той же причине: просьба Московского охранного отделения не раскрывать наличие информации. В Вологодском ГЖУ копили данные, чтобы арестовать Джугашвили вместе с другими ссыльными (см. док. 87), тем самым замаскировав причину ареста в виде компрометирующих его агентурных сведений.

Петербургские филеры следовали за ним по пятам, замечая любое его движение. Моментально стало известно, что он пользовался паспортом П. А. Чижикова, что с вокзала вместе со своим неизвестным спутником пришел в гостиницу «Россия» на Гончарной улице и поселился в номере 8, тогда как спутник его в этой гостинице не остановился, а выбрал другую, несомненно, также из соображений конспирации (см. док. 88, 89). Коба проявлял осторожность: сойдя с поезда, он оставил вещи на вокзале и вернулся за ними только в полночь вместе с еще одним «неизвестным» (это был Сильвестр Тодрия), забрал вещи и отправился в гостиницу (см. док. 88). Мало того, по прибытии Коба немедленно сбрил бороду. Все это было напрасно. Джугашвили, привыкший легко обводить вокруг пальца тифлисских и бакинских филеров, теперь имел дело с гораздо более профессиональными сотрудниками столичной полиции, к тому же он находился в мало ему знакомом городе, где наверняка выделялся в толпе прохожих.

В Петербурге Иосиф Джугашвили отправился к Сильвестру Тодрии, жившему с женой Софьей на Невском проспекте в доме 106 (см. док. 90, 91). Тодрия отвел его к Аллилуевым (см. док. 92). Слежку они заметили, выжидали и от Аллилуевых ушли поздно ночью.