Сталин. Большая книга о нем

В низеньком глиняном татарском домике на Баилове мысе, где у хозяина-тюрка Сталин

снимал комнату, отец беседовал с Кобой о своих делах, советовался, как быть. Отец

рассказывал, что по приглашению Красина хочет с паспортом товарища Руденко уехать в Питер.

Коба спросил, как предполагает отец добраться до Питера, и вообще что думает предпринять

дальше.

В конце беседы Сталин заключил, что мужчине необходимо ехать. Он пожелал удачи в

дороге и дал ему деньги. Как ни пытался революционер отказаться от них, Coco твердо и

спокойно настаивал, говоря о том, что глава большой семьи должен помогать своим детям.

* * *

Так вспоминает А.С. Аллилуева о прогулке в санях: «Зима этого года запомнилась мне

снежными сугробами, морозами, ледяной санной дорожкой. В феврале, когда наступила

Масленица, выехали на улицы украшенные лентами, звенящие колокольчиками и бубенцами

низкие финские саночки.

— Садись, прокачу на вейке! — зазывали кучера-финны, взмахивая кнутами.

Коренастые лошадки, потряхивая заплетенными гривами, несли по укатанной дорожке

смеющихся седоков.

— А ну, кто хочет прокатиться на вейке? Живо одевайтесь, поедем сейчас же!

Мы все вскочили с радостными восклицаниями. Только что из окна мы любовались

проносившимися мимо санками — и вдруг нам предлагают прокатиться на них. И кто

приглашает — Коба, Coco! В этот приезд свой в Питер он уже не в первый раз заходит к нам.

Мы теперь знаем Coco ближе. Знаем, что он умеет быть простым и веселым и что, обычно

молчаливый и сдержанный, он часто по-молодому смеется и шутит, рассказывает забавные

истории. Он любит подмечать смешные черточки у людей и передает их так, что, слушая, люди

хохочут.

— Все, все одевайтесь!.. Все поедем, — торопит Coco.

Я, Федя, Надя, наша работница Феня, — мы все бросаемся к шубам, сбегаем вниз. Coco

подзывает кучера.

— Прокатишь!..

Мы рассаживаемся в санках. Каждое слово вызывает смех. Coco хохочет с нами: и над

тем, как расхваливает заморенную лошаденку наш возница, и над тем, как мы визжим при

каждом взлете на сугроб, и над тем, что вот-вот мы вывалимся из санок.

Санки скользят по Сампсониевскому проспекту, проезжают мимо станции, откуда

паровичок везет пассажиров в Лесной.

— Стоп! Я здесь сойду. А вы езжайте обратно.

И, выскочив из санок, Сталин торопливо зашагал к остановке паровичка».

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

217

Далее последовал очередной арест Сталина. Тогда он как-то зашел в знакомую семью

вместе с Яковом Михайловичем Свердловым, с которым бежал осенью 1912 года из

Нарымского края.

Дома и в монтерской говорили тогда о выборах в Государственную думу, к которым

готовились все партии.

Собравшиеся называли имена кандидатов, обсуждали, кого выставят «наши» и «те». Все

вокруг волновались и переживали газетные сообщения, спорили об исходе кампании.

Многие факты, конечно же, доходили только намеками. Люди могли лишь догадываться,

что выборы в Думу большевики используют для агитации среди питерских рабочих, что

революционеры выступают тайком на фабриках и заводах.

Крохотная комнатушка за кухней в конце коридора была самым тихим и спокойным

местом в квартире. Там стояла узенькая железная кровать, и Сталин несколько раз отдыхал на

ней. Он приходил после бессонной ночи. Поздно затягивались подпольные сходки в дни

думской кампании; ему, «нелегальному», бежавшему из ссылки, приходилось после сходок

сбивать со следов полицию, ночи напролет бродить по Питеру. Свердлов был вместе с ним.

Путая охранников, они пересекали улицу за улицей, проходили переулками. Если попадался

трактир, входили туда. За стаканом чая можно было сидеть до двух часов ночи. Если, выйдя из

трактира, натыкались на городового, изображали подгулявших ночных прохожих. Потом можно

было снова набрести на извозчичью чайную и среди кучеров в махорочном чаду дождаться утра

и спокойно добраться до чьей-нибудь квартиры.

Сталина неожиданно арестовали в феврале 1913 года, когда его выдал провокатор

Малиновский. Это случилось на благотворительном вечере, который устраивали большевики в

здании Калашниковской биржи. Во время концерта, когда Сталин присел к товарищам за

столик, полицейские подошли и увели его с собой. На этот раз его сослали к Полярному кругу, в

Туруханский край.

Известно, что Сталин переписывался с отцом А.С. Аллилуевой: «С отцом он

переписывался. Мы читали его письма и видели далекий край, где свирепствует лютая зима.

Там, в избе остяков-рыболовов, в деревушке, затерявшейся в унылой бесконечной тундре, он

жил.

Но в письмах Сталина не было ни слова о тяжелых условиях. Он просил ничего ему не

посылать, не тратить денег. «Не забывайте, что у вас большая семья», — напоминал он в