Сталин. Большая книга о нем

И уже в силу редкости и значительности этой любимой Иосифом Джугашвили книги он со

своей феноменальной памятью, разумеется, запомнил и имя издателя-переводчика. Запомнил и

потом, конечно, «забыл» на время, до первого «случая».

Но это еще не все. Иосиф Джугашвили не мог не читать в юношеские годы и газету

«Кавказ», в том числе и ее старые номера, за прошлые годы. Ибо там сотрудничали уважаемые

им грузинские литераторы Рафиэл Эристави, П.И. Иоселиани и др., там печатались сведения по

истории Грузии, по истории грузинской православной церкви, которые полезно было знать

любознательному семинаристу. И просматривая годами эту газету, Иосиф Джугашвили с его

наблюдательностью и цепкой памятью не мог не заметить, что бывший редактор этой газеты,

Евгений Сталинский, и в пору своего редакторства, и позднее выступал в ней как автор под

псевдонимом С. Евгеньев.

А поскольку молодой Иосиф Джугашвили сам подумывал о псевдонимах и придумывал

их себе в 90-х годах, то его память, конечно, зафиксировала как пример, когда Евгений С. стал

С. Евгеньевым. Прозрачно, даже ужасно тривиально, примитивно. Без всякой фантазии. И так

выбирает себе псевдоним «писатель, литератор, журналист»? Нет, такой ход не для него. Уж

лучше оставаться Сосело или Давидом, а тем более — К. Като!

Когда осенью 1912 г. Коба приехал в Краков, а затем в Вену и стал работать в местных

библиотеках, изучая не только национальный вопрос, но и его теории, а также знакомясь с

зарубежной русской революционной прессой, в том числе и с троцкистскими статьями,

направленными против созыва Лениным Пражской конференции, ему попался на глаза среди

вороха этих изданий и русский листок «Социалист-революционер» № 4 за 1912 г., издаваемый в

Париже правыми эсерами.

Там он с удивлением обнаружил статью С. Евгеньева, представляющую собой обзор

истории революционного движения на Кавказе и особенно в Грузии. Обзор был поверхностен и

неточен в смысле дат, хронологии и лиц.

Об этом Коба мог судить лучше, чем кто-либо другой, ведь он сам был участником

многих событий. Он быстро определил, что информатором С. Евгеньева мог быть кто-то из

грузинских меньшевиков, скорее всего Ной Жордания. И его память сразу «выдала» автора этой

статейки. Как живой «всплыл» в памяти титульный лист «Вепхис ткаосани» — Евгений

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

213

Сталинский! Ба! Вот это находка! Вот это счастливый случай! Коба не был чужд мистике чисел,

как и всякий восточный человек. Он сразу же сопоставил: 1879—1889—1912 гг. — какое

совпадение юбилейных дат! Ведь это же буквально «перст божий» указывает ему, как решить

вопрос со своим будущим псевдонимом! Его острый взор сразу же отсек ненужное и

опошленное бундовцами окончание — «ский», засек двуслоговость оставшегося корня Ста-лин

и с удовлетворением отметил, что его смысл, строгая форма и русское обличье вполне отвечают

тому, что он ищет. Еще одна удача, и снова — в 1912 году, в его, теперь уже Сталина, решающем

жизненном году!»

Часть III. Сталин в зеркале памяти

(Лобанов М. Сталин в воспоминаниях современников и документах эпохи)

Глава 1. Аллилуева А.С

Отрывки из «Воспоминаний»

Аллилуева (Реденс) Анна Сергеевна (1896—1964) — сестра Надежды Аллилуевой, второй

жены И. Сталина. Жена чекиста Станислава Реденса, который был расстрелян в 1940 году. В

1946 году вышла в свет ее книга «Воспоминания», вызвавшая гнев Сталина, что в 1948 году

обернулось для А.С. Аллилуевой тюремным заключением. Реабилитирована в 1954 г. Вышла из

заключения в невменяемом состоянии.

Начинается интересующий нас фрагмент книги А.С. Аллилуевой с рассказа о том, как в

конце 1903 года в Баку создавали подпольную типографию. Автор пишет: «Тифлисские

железнодорожники сделали для типографии печатный станок. Шрифт тоже достали тифлисцы.

Перевезти это имущество в Баку поручили отцу и В.А. Шелгунову. В корзине, которую принес

дядя Ваня под Новый год, под пивными бутылками спрятали печатный станок». Станок

успешно удалось сохранить среди старых домашних вещей, сложенных на чердаке бабушки.

И, собственно, портрет молодого Сталина: «А накануне отец зашел к одному из

товарищей, к Михо Бочоридзе, — в его квартире, в домике у Верийского моста, хранился

шрифт. Бабе, родственница Бочоридзе, встретила отца.

— Михо нет дома. Заходи, обождешь! — пригласила она.

Худощавый темноволосый молодой человек показался из соседней комнаты. Бледное

лицо с резким изломом бровей, карие испытующе-внимательные глаза кажутся отцу знакомыми.

— Познакомьтесь, — говорит Бабе. — Это Coco».

Coco! Кем он был в то время? Перед нами предстает молодой пропагандист,