Сталин. Большая книга о нем

И тогда становилась понятной причина замалчивания и изъятия из выставочных

экспозиций и из библиографических описаний именно этого издания в 1937 г.

Действительно, появление фамилии какого-то дореволюционного переводчика

Сталинского, да еще на грузинской поэме, — в Сталинскую эпоху, в эпоху Сталинской

конституции, при живом И.В. Сталине, — было бы по меньшей мере странным и шокирующим,

а по сути дела, просто вызывающим для миллионов советских людей, привыкших видеть в

Сталине — единственного и неповторимого вождя, со своей единственной в стране фамилией.

Такое «явление» неприятно резало бы слух — всем и каждому, и могло бы стать источником

распространения самых невероятных и несуразных баек, тем менее основательных, чем

невежественнее могли быть распространявшие их люди.

Поэтому все оградительные меры, принятые в научно-издательско-библиотечной среде к

тому, чтобы издание 1889 г. не попадало на глаза профанам, не экспонировалось бы во время

юбилейных празднеств и не упоминалось бы в изданных библиографиях по произведениям

Шота Руставели, — были встречены в среде литературоведов, историков и библиографов с

полным пониманием, ибо это были умные, честные и дисциплинированные люди тридцатых

годов.

Такой «запрет» был вполне объясним, а по убеждениям 30-х годов — полностью оправдан

и даже крайне необходим, — с большой, государственной точки зрения. Ибо ничто нельзя

потрясать, ничто нельзя превращать в игрушку или «сенсацию» в государственных святынях,

чтобы не вносить ненужных, но неизбежных сомнений и колебаний, если вся страна хочет

действительно радеть о государственном спокойствии и благе.

Отсюда, данное решение исходило из того, что если не будет самого факта наличия

подобной книги перед глазами людей, то и не будет никакой проблемы появления слухов,

анекдотов и т. п. Не будет оснований вообще ни о чем говорить. А следовательно, ничего не

придется объяснять или комментировать. И все будет хорошо, спокойно, без ненужных проблем.

Ученые руставеливеды и библиотекари это прекрасно понимали. Поэтому книгу издания 1889 г.

временно засунули подальше в хранение, но, разумеется, в фондах — сохранили.

Но была и другая сторона этого явления, которая в то время так и осталась абсолютно вне

внимания ученых. Никому в голову не пришло, что именно фамилия Сталинского и послужила

основой для выбора псевдонима Иосифом Джугашвили. И Сталин, давая распоряжение о

сокрытии издания 1889 г., заботился в первую очередь о том, чтобы «тайна» выбора им своего

псевдонима не была бы раскрыта.

Но именно в этом направлении никто и не думал. Во-первых, казалось невероятным,

чтобы Сталин знал о существовании этого издания и тем более о существовании Евгения

Сталинского. Сталин родился в 1879 г. Сталинский издал свой перевод в 1889-м, и бедный

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

211

крестьянский мальчик мог о нем никогда не слыхать, а тем более в глаза не видеть его. Кавказ

Сталин покинул, фактически окончательно, в 1908 г., и с тех пор вся его партийная работа

проходила вне Грузии, — так что, по представлениям литературоведов, Сталин никогда в жизни

не мог бы и встретиться с этим переводом, с этой фамилией, которая, дескать, и им,

специалистам, мало известна. Таково было типично интеллигентское,

ограниченно-высокомерное, а по существу «курячье» рассуждение, от которого всегда столь

страдает наша страна. Интеллигенты-«специалисты» не умеют видеть дальше собственного

носа и полагают, что и другие находятся в таком же положении.

Вот за это Сталин так глубоко ненавидел и презирал «спецов», особенно в начале 20-х

годов. Его возмущал их тупой, ограниченный гонор, их мизерные суждения, исходящие из

«видимости», а не из осмысления сущности явления. И потому ему хотелось быть с ними

особенно грубым, резким, беспощадным. Пусть думают, что если он груб, то уж обязательно —

невежда. Глупцы! Они не видят, не понимают его гениальности. Тем хуже для них! Котята,

которые слепы и которых надо утопить! И он был, разумеется, прав. Он обвел их всех вокруг

пальца. Он издевался над ними и презирал их. Ученые! «Умники»! «Вумные как вутка»! И т. д.

и т. п.

Как же обстояло дело в действительности с выбором псевдонима? Кто такой был Е.

Сталинский, и была ли это его настоящая фамилия или тоже — псевдоним? И знал ли о нем

Сталин до того, как он выбирал свой псевдоним в 1912 г.? Попытаемся шаг за шагом

обстоятельно ответить на эти вопросы, опираясь на факты.

Евгений Степанович (Стефанович) Сталинский был либеральным, сочувствующим

народникам профессиональным журналистом и издателем. Основная его журналистская