Сталин. Большая книга о нем

на «зимних квартирах» на расстоянии свыше 50 км друг от друга.

Почему Полубояров явно соврал, отвечая Покровскому? Потому что именно 16 июня и

должны были привести в б/г эти мехкорпуса, после получения директивы НКО и ГШ от 12

июня о начале вывода частей 2-го эшелона в районы сосредоточения по плану прикрытия

округа — «вывести в лагеря в районы, предусмотренные ПП». По ПП также должны были

поднимать в округах по тревоге и мк, приводить их в повышенную б/г и выводить в районы

сосредоточения. Это предусматривалось директивами от 11—12 июня, и поэтому Полубояров

не стал говорить, что 3-й мк такую команду получил только 21 июня. А теперь еще раз

вспомните, как приводили в б/г мехкорпус Рокоссовского в КОВО.

Хетагуров Г.И. Исполнение долга. М: Воениздат, 1977 г. Гл. «Новые испытания»:

«Весной 1941 года меня опять назначили начальником артиллерии корпуса. На этот раз —

21-го механизированного. <…>

Наш 21-й механизированный корпус формировался в Московском военном округе. На

укомплектование его был направлен, можно сказать, отборный личный состав, в основном из

1-й Московской Пролетарской мотострелковой дивизии и Особой кавалерийской бригады, тоже

размещавшейся в Москве.

Командовать корпусом назначили бывшего командира Пролетарской дивизии Героя

Советского Союза генерал-майора Д.Д. Лелюшенко, удостоенного этого высокого звания за

боевые успехи на советско-финском фронте. Штаб корпуса возглавил полковник А.А. Асейчев

— один из наиболее подготовленных танкистов того времени. 46-й танковой дивизией стал

командовать Герой Советского Союза полковник В.А. Копцов, отлично проявивший себя в боях

на Халхин-Голе. 42-ю танковую дивизию получил под командование полковник Н.И. Воейков,

прошедший большую боевую школу на фронтах гражданской войны. Командиром 185-й

мотострелковой дивизии назначили генерал-майора П.Л. Рудчука, бывшего буденновца,

командовавшего кавбригадой в легендарной Первой Конной армии и награжденного за боевые

подвиги двумя орденами Красного Знамени. <…>

В середине июня генерал Лелюшенко решил в порядке командирской учебы провести

рекогносцировку местности на двинском (даугавпилсском) направлении, наметить маршруты

движения дивизий, возможные рубежи развертывания, определить, где наиболее выгодно

разместить пункты управления».

Опять эта пресловутая личная инициатива командиров РККА, которые «самовольно»

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

312

выполняли всего лишь не более чем свои должностные обязанности… или приказы сверху.

21-й механизированный корпус Лелюшенко был сформирован в Московском ВО в марте

1941 года. До середины июня находился в Резерве Главного Командования МВО, готовился для

усиления ПрибОВО в качестве резерва (штаб, похоже, был расположен в поселке Идрица

Псковской области). На 22 июня в 21-м мк имелось всего лишь 175 танков вместо расписанных

по штату тысячи с лишним.

После того как в Ригу 14—15 июня пришла директива НКО и ГШ от 12 июня о

выдвижении глубинных дивизий в сторону границы, «в районы, предусмотренные планами

прикрытия», Лелюшенко провел хотя бы рекогносцировку района, куда его мех. корпус должен

будет выдвигаться в случае войны, но корпус после 15 июня с места не двигался… С ним

повторилась та же история, что и с 9-м мк Рокоссовского в КОВО. Тот тоже был в резерве

округа, и вроде как его данная директива от 12 июня не касалась. А в итоге мк приводился в

боевую готовность уже чуть не под обстрелом…

«21 июня командира корпуса вызвали в Москву. Для нас это не было чем-то необычным

— вызывали его частенько.

Уезжая, генерал Д.Д. Лелюшенко приказал Асейчеву разработать план учений, используя

данные рекогносцировки. Тот привлек к этому делу и меня.

В субботу мы допоздна засиделись в штабе. Закончив работу, Асейчев потянулся устало и

предложил:

— Что, Георгий Иванович, может, утречком махнем на рыбалку?

— С великим удовольствием, Анатолий Алексеевич, — согласился я. — Как-никак —

выходной, имеем законное право отдохнуть.

Договорились выехать пораньше, чтобы к обеду уже вернуться домой. Понимали:

рыбалка рыбалкой, а время-то неспокойное».

В ПрибОВО 15 июня пришла директива НКО и ГШ от 12 июня, а командование 21-го мк

об этом понятия не имеет — собирается 22 июня на рыбалку. Но Лелюшенко хоть дал команду

отработать план мероприятий на случай приказа о выдвижении в район сосредоточения своего

21-го мк.

«В четыре утра 22 июня, облачившись в рыбацкое снаряжение, я с нетерпением ждал

Анатолия Алексеевича. И вдруг раздался резкий телефонный звонок. Снимаю трубку и слышу

голос оперативного дежурного по штабу:

— Товарищ полковник! Посты ВНОС докладывают, что с запада доносится рокот

самолетов и слышатся сильные взрывы…

Требую немедленно соединить меня с квартирой Асейчева. Никто не отвечает. Наскоро