Сталин. Большая книга о нем

и чисто военных. Но не принять в расчет такие заготовки невозможно, тем не менее даже в

таких условиях Джугашвили нашел способ выяснить немецкие намерения хотя бы в общих

чертах. 13 июня 1941 года Телеграфное агентство Советского Союза передало сообщение об

отсутствии у СССР каких бы то ни было претензий к Германии и сведений о германских

претензиях к СССР (в советских газетах оно опубликовано 14-го). Отсутствие реакции

Германии на это сообщение показало: нападение состоится в ближайшие дни.

Одновременно в советские войска пошла директива о повышении боевой готовности.

18-го — когда немецкое молчание окончательно доказало неизбежность удара — отдана вторая

директива. Впоследствии высшие советские военачальники отрицали существование обеих

директив и делали вид, что первой стала директива, переданная в войска в ночь на 22 июня, за

считанные часы до немецкого удара, тем не менее историкам уже в нынешнем тысячелетии

удалось сопоставлением реальных действий войск в последние предвоенные дни не только

доказать существование распоряжений от 13-го и 18 июня, но и в основном установить их

содержание, а также выяснить, кто из командиров в какой мере выполнил их. Попытка военного

командования перевалить вину с себя на политиков уже окончательно провалилась.

Любопытно, что первый официальный пост Джугашвили в советском правительстве —

народный комиссар по делам национальностей. И с национальностями связано одно из

крупнейших его дел — обустройство Советского Союза.

Строго говоря, сама идея Союза принадлежала не ему. Главным ее поборником в начале

1920-х оказался Владимир Ильич Ульянов. Сам Джугашвили полагал целесообразной идею

культурной автономии, усиленно развиваемую социалистами Австрии. По ней права на

развитие собственной культуры, обучение на собственном языке и прочие этнически

обусловленные возможности не привязаны к конкретной территории, а доступны по всему

государству, хотя и обеспечены ресурсами региона, где проживает большинство

соответствующего этноса. С учетом накопленного с тех пор опыта этот вариант представляется

и впрямь предпочтительным. Но в гражданской войне страна рассыпалась по всем возможным

швам, включая и национальные. Вероятно, равноправный Союз был если и не единственно

Сборник: «Сталин. Большая книга о нем»

385

возможным, то по меньшей мере удобнейшим способом совместить возрождение единства с

удовлетворением амбиций бесчисленных местных князьков — в том числе и ссылающихся на

иноязычие. Тем более что тогда — при единстве правящей партии — никому не привиделась бы

даже в самом страшном сне возможность всерьез воспользоваться формальным правом на

самоопределение вплоть до полного отделения.

К сожалению, в политике справедливо драматургическое правило: нет ничего лишнего, и

все должно рано или поздно использоваться — если в первом акте на стене висит ружье, по

ходу спектакля оно должно выстрелить. В 1991-м — когда былые идейные коммунисты давно и

безнадежно уступили место безыдейным карьерным бюрократам и центр уже не имел ни

желания одергивать сепаратистов, ни внятного обоснования необходимости дальнейшего

единства — ослабевший Союз раскололся по всем межнациональным трещинам.

Тут же закричали о сталинских минах замедленного действия. Но, простите, Джугашвили

никогда не допустил бы такого ослабления страны, при каком немногочисленные сепаратисты

диктуют свою волю абсолютному большинству.

Другое дело, что он предвидел нечто подобное, исходя хотя бы из своей кавказской

юности. Опыт местного многоцветия доказывает: в многонациональной стране действовать

исключительно пряником невозможно. Но и кнут в руках единого центра изрядно отпугивает

периферию. Поэтому Джугашвили нашел способ раздать всем народам кнутики для взаимного

сдерживания.

При раскройке политической ткани страны Джугашвили намеренно создал спорные

территории. Достаточно посмотреть на доминирование таджикского населения в

Самаркандской и Бухарской областях Узбекистана, узбекского в Чимкентской области

Казахстана и Ошской области Киргизии, армянского в Нагорном Карабахе… Радикальный

пересмотр государственного устройства в 1930-е годы усугубил положение: так, разделение

Закавказской федерации на три союзные республики создало в каждой из них анклавы других

народов.

Правда, вся эта чересполосица унаследована с имперских времен. Теоретически можно

было, пользуясь отголосками гражданской войны или массовой миграцией в эпоху

индустриализации, организовать переселение таким образом, чтобы зоны контакта

национальных территорий оказались этнически однородны. Удалось же после Второй мировой