Сталин. Феномен вождя: война с собственным народом, или Стремление осчастливить его любой ценой

Вот только некоторые факты того времени. За две недели до германского вторжения, а именно 7 июня 1941 года, посольство США в Москве уведомило свой Государственный департамент: в случае нападения Германии (а посольство было уверено, что нападение неизбежно в ближайшие дни) «значительная часть сельского населения встретит иностранную армию как освободителей». А поскольку личный состав РККА набирался в основном из крестьян, то «очень возможно, – считали американские эксперты по России, – что сталинский режим не переживет любое вторжение»[34].

20 июня 1941 года, то есть за день до вторжения вермахта, европейский отдел Госдепа США порекомендовал президенту Ф. Д. Рузвельту не определяться с дальнейшими отношениями с СССР.

В специальном меморандуме Госдепа «О позиции США в отношении СССР в случае войны между Советским Союзом и Германией» президенту США была высказана рекомендация «отказаться признать советское правительство в изгнании или прекратить признавать советского посла в Вашингтоне в качестве дипломатического представителя России, если Советский Союз будет разбит и советскому правительству придется покинуть страну».

Ледяным холодом веет от этих бесстрастных слов сотрудников американского Госдепа, абсолютно уверенных в том, что у сталинского режима нет никаких шансов выжить под ударами гитлеровской армии.

Но такова была действительность тех дней. 15 июля 1941 года английская разведка доносила в Лондон из Москвы, что советское правительство, скорее всего, «может быть захвачено в плен», и оценивала продолжительность советского сопротивления в 1,5–3 месяца.

Более того, Лондон сильно опасался вероятности заключения сепаратного мира между СССР и Германией, некоего подобия ленинского Брестского мира, или создания в России «марионеточного прогерманского правительства», наподобие французского коллаборационистского правительства маршала Петена во Франции, в результате разгрома СССР.

Военный атташе Великобритании в Москве И. Итон сообщал в Лондон, что, скорее всего, советское правительство «может быть захвачено в плен» и потому британскому правительству следует думать о выстраивании в скором будущем своих отношений не с Москвой, а с Берлином.

Фактически, США и Англия с началом германского вторжения списали СССР с политической карты мира.

Аппарат военного атташе в Москве за несколько дней до начала войны в оценке боеспособности РККА акцентировал ее слабости – обескровленный «чистками» командный состав, неграмотные, «безынициативные солдаты», «возможное массовое дезертирство в Прибалтике и на Кавказе».

Но главный порок РККА американские специалисты усматривали в «нехватке современного оснащения, вооружений и техники. Советская армия… не сможет противостоять мобильной армии большой огневой мощи, оснащенной современной техникой и вооружением… Трудно представить боеспособную Красную армию в стране, до сих пор практически неграмотной и технически отсталой». Основным препятствием для «армии вторжения», предсказывали военные разведчики, могут стать лишь «плохие дороги и огромность территории страны».

В силу констатации этой технической отсталости английские военачальники резко возражали против военно-технической помощи России.

«Русские механики, – говорилось в докладе британского маршала авиации А. Гарриса, – не способны к эффективной эксплуатации и ремонту даже знакомой им техники» (Печатнов В. О. Указ. соч. С. 27).

Как и немцы перед войной, американские и английские эксперты глубоко заблуждались в оценке профессионального уровня русских технарей. Судя по всему, от них ускользнула деятельность Сталина в 1930-х годах по преодолению отсталости советских технических кадров.

Западные эксперты в своем высокомерии в этом плане мало чем отличались от гитлеровских, которые тоже недооценили СССР. Вспоминаю, в связи с этим, одну из моих многочисленных бесед с директором Института народнохозяйственного прогнозирования РАН академиком Виктором Ивантером (приводится по магнитофонной записи). «Перед Второй мировой войной педантичные немецкие специалисты, ученые экономисты, – заметил он, – на основе произведенных ими расчетов убедили Гитлера, что русские не смогут произвести требуемого количества боевой техники, чтобы противостоять германской армии. И действительно, по всем теоретическим выкладкам к концу 1944 года наша промышленность не могла выпустить такого количества танков, боевых самолетов, артиллерийских стволов, сколько на самом деле выпустила, учитывая, что к этому моменту СССР потерял южную промышленную базу, рабочую силу и т. д. Однако мы это сделали. И во многом это был результат проведенной в 1930-х годах индустриализации».

Но в отличие от «педантичных немецких специалистов» американские специалисты прозрели быстрее.

Первые же контакты советских техников с американскими специалистами привели тех в изумление.