Сталин. Феномен вождя: война с собственным народом, или Стремление осчастливить его любой ценой

«Примерно 7 месяцев тому назад у нас в аппарате Особого отдела ЗабВО привита другая практика – теория, бить можно кого угодно и как угодно…

Большое количество арестованных по военно-троцкистскому заговору при допросах подвергалось избиению, посадке на кол, приседанию, стойке в согнутом положении головой под стол.

Я лично считал, и сейчас считаю, что такие методы допроса неправильные, ибо они не только наши органы компрометируют, показывают нашу слабость и неумение разоблачить на следствии иначе врага, но и способствуют врагу нас провоцировать, давать ложные показания, клеветать на честных людей…

Настоящим письмом докладываю Вам, что избивали многих, трудно сказать сколько, скажу только, что из 168 человек, дела на которых уже Вам доложены, больше трети в той или иной степени подвергли избиению, в том числе и больших людей: Гребенник – бывший нач. ПУОКРА, Невраев – бывший зам. нач. ПУОКРА… и ряд других. Били по разным причинам: не дает показаний, отказывается от показаний, не хочет свои показания подтверждать на очной ставке».

Письмо до адресата дошло. Автор письма был арестован и в 1939 году расстрелян. Есть и другие документальные подтверждения, свидетельствующие о том, что речь шла не об издержках, а о хорошо осознанной генсеком политике.

В нулевые годы 3-го тысячелетия в архиве был найден подписанный Сталиным текст шифротелеграммы секретарям обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий, наркомам внутренних дел, начальникам УНКВД, где Сталин инструктирует: «…ЦК ВКП стало известно, что секретари обкомов-крайкомов, проверяя работников УНКВД, ставят им в вину применение физического воздействия к арестованным как нечто преступное. ЦК ВКП разъясняет, что применение физического воздействия в практике НКВД было допущено с 1937 года с разрешения ЦК ВКП. При этом было указано, что физическое воздействие допускается как исключение и притом в отношении лишь таких явных врагов народа, которые, используя гуманный метод допроса, нагло отказываются выдать заговорщиков, месяцами не дают показаний, стараются затормозить разоблачение оставшихся на воле заговорщиков, – следовательно, продолжают борьбу с Советской властью также и в тюрьме. Опыт показал, такая установка дала свои результаты, намного ускорив разоблачение врагов народа… ЦК ВКП считает, что метод физического воздействия должен обязательно применяться и впредь, в виде исключения, в отношении явных и неразоружающихся врагов народа как совершенно правильный и целесообразный метод. ЦК ВКП требует от секретарей обкомов, крайкомов, ЦК нацкомпартий, чтобы они при проверке работников НКВД руководствовались настоящим разъяснением. Секретарь ЦК ВКП(б) И. Сталин»[63].

Утверждал ли генсек самолично «расстрельные списки»? И на этот вопрос есть документальные ответы.

В справке Шверника приведены многочисленные собственноручные резолюции Сталина на протоколах первоначальных допросов арестованных военных от 5 августа 1937 года: «Арестовать: 1) Каширина. 2) Дубового. 3) Якимовича. 4) Дорожного (чекист). 5) и других (см. показания). И. Сталин».

От 11 ноября 1937 года:

«Т. Смирнову (ПУР) и Щаденко.

Обратите внимание на показание Ланды. Видимо, все отмеченные (названные) в показании лица, пожалуй, за исключением Мерецкова и некоторых других – являются мерзавцами. И. Сталин».

От 25 сентября 1937 года. «Тов. Ежов. Надо немедля арестовать всех названных Акоповым армян-военных (см. в тексте). И. Сталин».

В ноябре 1937 года НКВД СССР предоставил Сталину список из видных деятелей Красной армии под заголовком «Москва-центр» на 292 человека с предложением о расстреле. Сталин список утвердил.

В июле 1938 года Ежов направил Сталину список из 139 человек. В сопроводительной записке, исполненной карандашом на клочке бумаги, Ежов написал: «Сов. секретно, тов. Сталину. Посылаю список арестованных, подлежащих суду Военной коллегии по первой категории. Ежов. 26.VII.1938 г.».

На списке имеется резолюция: «За расстрел всех 138 человек. И. Ст., В. Молотов». Из списка был вычеркнут маршал Советского Союза Егоров, который был расстрелян позже.

Таких списков были десятки. Все они рассматривались Сталиным, Молотовым, Кагановичем, Ворошиловым.

Но было бы неправильным ответственность за эти преступления возлагать только на Сталина и его ближайшее окружение. Ответственность за это несут и многочисленные те, кто из соображений карьеризма, зависти и т. д. принимал решения об арестах честных военных профессионалов, кто расправлялся с вообще прогрессивно мыслящими умными людьми, способными управлять порученным им делом.