Сталин. Феномен вождя: война с собственным народом, или Стремление осчастливить его любой ценой

Я на 2-м или 3-ем допросе заявил Ушакову, что теперь, как никогда, я понял, как фабрикуются враги народа и изменники родины… просил поскорее меня расстрелять, чтобы не мучить меня и не терять время ему, а на провокацию я не пойду, чего бы мне это ни стоило. На это мне Ушаков ответил, что не таких, как я, фашистская б…, раскалывали… что мне показали только подготовительный класс, в дальнейшем будет показана московская техника, и не родился еще тот, кто бы устоял против этой техники и не раскололся… Первую неделю, а может быть и больше, Ушаков лично с остервенением зверски избивал меня до потери сознания резиновой дубинкой… а затем передавал меня в руки «молотобойцам», которые по его указанию в соседней комнате меня били всюду и везде».

Пытки ломали психику и волю почти всех арестованных военкомов.

Комкор Фельдман уже через 2 недели допросов писал следователю Ушакову (Ушамирскому): «…Зиновий Маркович! Начало и концовку заявления я написал по собственному усмотрению. Уверен, что Вы меня вызовете к себе и лично укажете, переписать недолго… Благодарю за Ваше внимание и заботливость – я получил 29-го печенье, яблоки, папиросы и сегодня папиросы, откуда, от кого, не говорят, но я-то знаю, от кого. Фельдман. 31.V.37 г.».

В справке Шверника отмечено, что некоторые заявления арестованных с изложением фактов беззакония, имевших место в НКВД, были доложены Сталину. На них имеются личные пометки Сталина, однако, отмечается в справке, никаких мер по прекращению творящихся в НКВД преступлений принято не было.

А вот как был обвинен в заговоре начальник Генерального штаба РККА, первый заместитель наркома обороны маршал А. И. Егоров.

В декабре 1937 года состоялся дружеский ужин, на который Егоров пригласил заместителя наркома обороны по кадрам начальствующего состава РККА Е. А. Щаденко (сподвижника Буденного, члена Реввоенсовета 1-й Конной) и начальника Центрального военно-финансового управления РККА А. В. Хрулева (впоследствии знаменитого начальника тыла Красной армии).

К концу ужина маршал Егоров вдруг заговорил о том, что в военной и исторической литературе явно недооценивается его, Егорова, историческая роль в период Гражданской войны, и делается это за счет того, что незаслуженно возвеличивается роль Сталина и Ворошилова.

От автора. Трудно понять такой демарш со стороны Егорова. Уже вовсю шли аресты и расстрелы десятков военачальников, выдвинувшихся в годы Гражданской войны. Он прекрасно знал, что Щаденко является ярым сторонником Буденного и Ворошилова. И вдруг такая откровенная фронда в адрес сразу и Сталина, и Ворошилова! Зачем ему это было надо?! Такое можно было сотворить только спьяну.

Доносы на маршала Егорова в адрес Ворошилова, Сталина и в НКВД от участников этой пьянки поступили в тот же вечер…

Уже 25 января 1938 года политбюро ЦК ВКП(б) и СНК СССР приняли постановление по маршалу Егорову (протокол политбюро № 257), где говорилось, что «первый заместитель Народного комиссара обороны СССР т. Егоров в период его работы на посту начальника штаба РККА работал крайне неудовлетворительно, работу Генерального штаба развалил», «кое-что знал о существующем в армии заговоре, который возглавлялся шпионами Тухачевским, Гамарником и другими мерзавцами из бывших троцкистов, правых, эсеров, белых офицеров и т. п. Судя по этим материалам, т. Егоров пытался установить контакт с заговорщиками через Тухачевского, о чем говорит в своих показаниях шпион из эсеров Белов».

И резюме: «т. Егоров безосновательно, не довольствуясь своим положением в Красной армии, кое-что зная о существующих в армии заговорщических группах, решил организовать и свою собственную антипартийного характера группу, в которую он вовлек т. Дыбенко и пытался вовлечь в нее т. Буденного».

В постановлении Ворошилову рекомендовалось освободить Егорова от занимаемой должности, поставить вопрос о выводе маршала из кандидатов в члены ЦК и направить его командующим «одного из не основных военных округов». Подписали постановление председатель СНК СССР Молотов и секретарь ЦК Сталин.

Никуда, конечно, Егорова больше не назначили. Два месяца он просидел в своей квартире практически под домашним арестом. За это время в НКВД на основании показаний арестованных военачальников было создано уголовное дело на Егорова. Вскоре его исключили из ЦК (постановление пленума ЦК от 2 марта 1938 года, путем опроса, подписал Сталин), арестовали и уже через неделю «в результате, – как утверждается в справке Шверника, – применения к нему физических методов воздействия Егоров вынужден был дать вымышленные показания в своей антисоветской деятельности. Кроме того, он оговорил целый ряд военнослужащих». 23 февраля 1939 года по приговору суда был расстрелян.

Было ли известно узкому кругу руководства страны, что арестованных военачальников подвергают в НКВД при допросах пыткам и истязаниям? Было известно. 28 июня 1938 года сотрудник особого отдела НКВД по Забайкальскому военному округу Зиновьев направил заместителю наркома внутренних дел СССР письмо, где сообщал: