Сталин и евреи

После войны Михоэлс поставил, в частности, столь серьезные пьесы, как «Восстание в гетто» Маркиша и «Леса шумят» А. Брата и Г. Линькова. «Принц Реубейни» Д. Бергельсона репетировался, но не был поставлен. Самым замечательным спектаклем Михоэлса стал «Фрейлехс» — с музыкой и танцами, еврейской свадьбой и традиционными еврейскими шутками. Тысячи зрителей, включая многочисленных неевреев, смотрели спектакли, билеты на которые постоянно раскупались, спектакли, провозглашавшие жизненную силу еврейского народа, несмотря на все попытки его уничтожить. Создатели спектакля Михоэлс, Зускин и Тышлер были в 1946 г. удостоены Сталинской премии. Это была мастерская маскировка уже запланированных антисемитских акций Кремля — ведь одновременно с чествованием Михоэлса Жданов и Суслов, главные идеологи партии, искали причины для ликвидации комитета, который не был больше нужен в качестве орудия военной пропаганды. В многочисленных обстоятельных письмах Михоэлс выступал тогда за сохранение комитета, ссылаясь не в последнюю очередь на его заслуги во время войны⁴⁰.

Когда Советский Союз проголосовал в ноябре 1947 г. за раздел Палестины, Сталин знал из отчетов лубянских шпионов, с каким воодушевлением советские евреи приветствовали основание еврейского государства. Бурные овации снискал и Михоэлс, когда он во время вечера, посвященного 30-й годовщине смерти еврейского поэта Менделе Мойхер-Сфорима, осмелился указать на Эрец-Из-раиль как цель евреев и при этом сослался на Громыко⁴¹. Такое развитие событий, безусловно, следовало остановить. Об официальном преследовании Михоэлса в то время речи еще не было, так как иначе стало бы ясно, что выступление Советского Союза в пользу создания еврейского государства в Палестине имело целью только ослабление позиций Великобритании на Ближнем Востоке. Сталин не мог делать ставку на показательный процесс, как в 1930-е гг., еще и потому, что Михоэлс не был Зиновьевым или Радеком, которые в том числе и в силу партийной дисциплины заучивали наизусть самые абсурдные самообвинения. Не в последнюю очередь Сталин боялся и того, что в результате процесса против Михоэлса на следствии выплывут его семейные дела.

Террор Сталина против собственной семьи

Как ни странно, первыми жертвами сталинской войны против советских евреев после 1945 г. были не евреи, а члены семьи Сталина, то есть большинство родственников его второй и последней жены, Надежды Аллилуевой, за смерть которой Сталин нес по меньшей мере косвенную ответственность⁴². Надежда Аллилуева, мать Светланы Аллилуевой, в 1932 г., в возрасте 31 года, якобы совершила самоубийство. Вся ее семья на протяжении многих лет подвергалась репрессиям, некоторые родственники были убиты. В начале декабря 1947 г. американская печать опубликовала подробности частной жизни Сталина. Он вознамерился наказать информаторов, в которых подозревал Аллилуевых, и приказал арестовать и допросить с пристрастием нескольких членов этой семьи. Евгения Аллилуева, жена брата Надежды Павла, арестованная за «клевету на главу правительства», во время одного из допросов упомянула о якобы проявленном другом семьи, академиком Исааком Гольдштейном (в действительности Гольдштейн был старшим научным сотрудником Института экономики АН СССР. — Прим. пер.), интересе к дочери Сталина Светлане. 19 декабря 1947 г. Гольдштейн был арестован, и госбезопасность начала связывать события вокруг ЕАК с делом Аллилуевых. На жаргоне спецслужбы это называлось «амальгамой», рецепт которой заключался в соединении правды с показаниями, полученными под пытками, и вымыслом. М. Рюмин, позже проводивший следствие против ЕАК и «врачей-убийц», после смерти Сталина, сам оказавшись под следствием, так описывал умонастроения чиновников МГБ и своего начальника Абакумова во время ареста Гольдштейна:

«С конца 1947 г. в работе Следственной части по особо важным делам начала отчетливо проявляться исходившая от Абакумова и реализуемая впоследствии Леоновым, Лихачевым и Комаровым тенденция рассматривать лиц еврейской национальности потенциальными врагами советского государства. Эта установка приводила к необоснованным арестам лиц еврейской национальности по обвинению в националистической деятельности и американском шпионаже»⁴³.

В 1946 г. Михоэлс узнал, что Исаак Гольдштейн, известный ученый-экономист, был близким другом семьи Аллилуевых. Аллилуева была с 1929 г. его коллегой по работе в торгпредстве СССР в Берлине, и Гольдштейн хорошо знал как Аллилуевых, так и Светлану и ее мужа-еврея Григория Морозова. Михоэлс, очевидно, действительно просил Гольдштейна устроить ему разговор с Морозовыми, движимый наивной и напрасной надеждой на то, что Светлана сможет побудить отца проводить более дружественный курс в отношении евреев. В ходе допросов Гольдштейн признал, что Михоэлс в январе 1948 г. поручил ему через Светлану познакомиться с зятем Сталина Морозовым⁴⁴.