Сталин и евреи

Морозов был уже второй «еврейской» любовью Светланы. Ее краткий роман с евреем-киносценаристом Алексеем Каплером в 1942 г. Сталин прекратил посредством осуждения Каплера якобы за шпионаж в пользу Англии⁴⁵. Уже тогда, как вспоминала дочь, Сталин говорил: «Писатель! Не умеет толком писать по-русски! Уж не могла себе русского найти!» Она предполагала, что Сталина сильнее всего сердило еврейское происхождение Каплера⁴⁶. Замуж за студента-еврея Григория Морозова Светлана также вышла против воли отца. Вслед за тем она была вынуждена покинуть Кремль. Сталин с Морозовым ни разу не встречался. В качестве зятя он выбрал сына Жданова, который женился на Светлане в 1947 г., после того как отец заставил ее развестись с Морозовым. В своих письмах она воспроизводит диалог с отцом, который, может быть, проливает на события вокруг ЕАК больше света, чем многие документы, ставшие доступными только теперь:

«“Сионисты подбросили тебе твоего первого муженька”, — сказал мне некоторое время спустя отец. “Папа, да ведь молодежи это безразлично, — какой там сионизм?” — попыталась возразить я. “Нет! Ты не понимаешь! — сказал он резко. — Сионизмом заражено все старшее поколение, а они и молодежь учат…”»⁴⁷

Сталин знал, что один процент евреев не может инфицировать все население «сионизмом» — слишком уж сильно советские граждане погрязли в антисемитских предрассудках, как выяснилось в последние годы войны. Говоря об «испорченных» сионизмом, Сталин мог иметь в виду только свое близкое окружение. Он подозревал в националистических склонностях не только все еще окружавших его высокопоставленных политиков-евреев, например Кагановича или Мехлиса, но и жен-евреек своих товарищей по Политбюро. Если люди из его окружения имели контакты с «представителем» советских евреев Михоэлсом, который много месяцев провел в Америке, ставшей теперь враждебной, то параноик Сталин мог рассматривать это как конспиративное проникновение в его частную жизнь и часть заговора против него, как особо тяжкое преступление. Для него не играло роли, имел ли в действительности место шпионаж, решающую роль играло то обстоятельство, что обнаружилось слабое место, открытый фланг, который мог быть устранен только путем ликвидации «предателей».

Начинаются антисемитские допросы

У Гольдштейна вырвали признание в том, что интерес Михоэлса к Морозову имел касательство к большому шпионскому заговору, в котором определенную роль играл и ЕАК. Методы «допросов» были чрезвычайно примитивны, как позже признал В. Комаров:

«После нескольких допросов Гольдштейна Абакумов… заявил, что… Гольдштейн интересовался личной жизнью руководителя Советского правительства и его семьи не по собственной инициативе и что за его спиной стоит иностранная разведка. Никаких материалов на этот счет у нас не было, тем не менее Гольдштейна стали допрашивать в этом направлении. Вначале он не признавал такого обвинения, но после того, как по указанию Абакумова его побили, Гольдштейн дал показания… Своего отношения к показаниям Гольдштейна Абакумов не высказывал, заявив лишь, что показания Гольдштейна он держать не может и обязан о них доложить в инстанцию»⁴⁸.

Так Гольдштейн «признал» то, чего от него хотели следователи, и подписал протокол, в котором, в частности, отмечалось, что он узнал от своего друга, научного сотрудника Института мировой литературы и члена исторической комиссии ЕАК Зораха Гринберга, о том, что комитет проводит антисоветскую, националистическую пропаганду, поддерживает тесные связи с буржуазными и сионистскими кругами в Америке, хочет создать еврейскую республику в Крыму и намеревается в этих целях повлиять на Сталина через Светлану Морозову. Вырванные под пытками показания Гольдштейна имели результатом арест, тюремное заключение, длившееся более трех лет, сопровождающееся истязаниями следствие в отношении руководства ЕАК. Сам же Гольдштейн был 29 октября 1949 г. без судебного процесса осужден как опасный шпион на 25 лет заключения в лагерь и умер в тюрьме в октябре 1953 г.

28 декабря 1947 г. Абакумов арестовал сначала Зораха Гринберга, который должен был подтвердить абсурдные обвинения. Истязатели обещали ему за это свободу, но он умер в тюрьме, не дождавшись приговора, 22 декабря 1949 г. Позже во время процесса против ЕАК судья цитировал «признания» Гринберга: «Преследуя эту цель (националистическую деятельность), Михоэлс стянул в Еврейский антифашистский комитет своих единомышленников». Уже в 1942 г. Гринберг «убедился, что этот Комитет представляет собой враждебную Советской власти организацию»⁴⁹.