Сталин и Рузвельт. Великое партнерство

Планы проведения совещания для рассмотрения вопроса о поставках в интересах Советского Союза, как отмечал Криппс после встречи со Сталиным 9 сентября, подействовали на того весьма воодушевляющим образом: «Сталин выглядел более уверенно и менее подавленным, чем в наши последние встречи. Я думаю, что причиной тому было приближающееся совещание, которое действительно должно было состояться очень скоро»[480].

Думается, что Сталину стоило огромных усилий произвести такое впечатление на Криппса. 8 сентября штурмующие Ленинград германские войска обрушили на город такой шквал огня, что Ворошилов, близкий к отчаянию, уже подумывал о сдаче города. Ленинград был полностью отрезан. 11 сентября Сталин направил Жукова принять командование от Ворошилова. Попасть в Ленинград было трудно, дорога туда была сопряжена с большим риском. Финские войска наступали с севера, с юга наступали немцы. Это означало, что самолету с Жуковым на борту пришлось бы лететь или над Ладожским озером, или над линией фронта. Поэтому Сталин, опасавшийся, что Жуков может погибнуть, сказал ему, что приказ о его назначении командующим будет подписан только тогда, «когда вы прибудете в Ленинград»[481].

Жуков благополучно добрался до города и реорганизовал его оборону. (Позднее Эйзенхауэр скажет о Жукове: «Война в Европе завершилась победой, и никто не сделал для этой победы больше маршала Жукова»[482].) Ворошилов, опасаясь, что в случае сдачи города корабли Балтийского флота попадут в руки немцев, отдал приказ об их затоплении. Жуков отменил этот приказ и использовал корабельную артиллерию таким образом, что она стала дополнительным огневым средством для обороны города, дав его жителям надежду на спасение. Он также подписал приказ, согласно которому любой солдат, самовольно оставивший свою позицию, должен быть расстрелян. 19 сентября германская артиллерия вела непрерывный обстрел города в течение восемнадцати часов.

* * *

Рузвельт поручил своей администрации составить рабочие планы, на которые он мог бы опираться при подготовке для Сталина своих «твердых и всеобъемлющих обязательств». Аверелл Гарриман, возглавлявший отправлявшуюся в Москву группу американских экспертов, сначала вылетел в Лондон для переговоров с руководителем британской группы экспертов лордом Бивербруком, министром запасов и снабжения. Учитывая последнее развитие ситуации вокруг Советского Союза, Рузвельт пересмотрел рабочий график Гарримана, и теперь тот вместе с Бивербруком должен был прибыть в Москву уже где-то 25 сентября, а не 1 октября, как планировалось прежде. Тем временем посол Уманский сообщил Рузвельту, что «Москва [Сталин] очень огорчена ситуацией с кредитованием»[483], имея в виду то, что у Советского Союза не было финансовых средств, чтобы оплачивать направляемые Рузвельтом грузы.

К 15 сентября Гарриман уже был в Лондоне и обсуждал с Бивербруком весьма раздражающую их обоих проблему: Бивербрук настаивал, чтобы миссия в Россию осуществлялась не под американским, а под британским контролем. Черчилль сказал Бивербруку: «Ваша задача будет заключаться не только в том, чтобы содействовать формированию планов оказания помощи России. Вам предстоит также проследить за тем, чтобы в ходе этого процесса мы не оказались обескровлены»[484]. Гарриману было заявлено, что ему надо только решить, сколько и чего именно США ранее согласились поставлять в Британию для передачи Советам. На что Гарриман резко возразил, что в таком случае у него нет никаких причин отправляться в Москву. Бивербруку пришлось отступить, и с затеей Черчилля было покончено.

Рузвельт внимательно наблюдал за развитием ситуации. Он лично телеграфировал Гарриману, что в последнюю минуту сообщит ему «общее количество танков и месяц, когда начнется экспорт независимо от источника финансирования. Ваша главная задача заключается в том, чтобы… определить формат распределения наших экспортируемых танков. Все, что я сказал о танках, в равной мере относится и к самолетам»[485]. Он поручил Стимсону сообщить ему количество самолетов, которое Гарриман сможет предложить Сталину ежемесячно, начиная с 1 октября и до 1 июля: «Мне нужна эта цифра независимо от источника финансирования… По приблизительным расчетам, в частности, когда речь идет о 4-моторных тяжелых бомбардировщиках, полагаю, что это составит 50 процентов от всего объема нашего производства таких машин»[486].

26 сентября Моргентау сообщил Гарриману по телеграфу: «Президент хочет рассмотреть вопрос о том, чтобы советское правительство получило доллары для покрытия текущих нужд»[487].