Сталин и Рузвельт. Великое партнерство

Сан-Францисская конференция состоялась спустя тринадцать дней после смерти Рузвельта. Рузвельт добивался ее скорейшего созыва, чтобы быть уверенным в том, что союзные страны, собравшиеся для выработки устава организации, ответственной за всемирную безопасность, будут по-прежнему действовать сплоченно, как и в военное время. Тем не менее было много споров и дискуссий, и подписание устава чуть было не сорвалось. Для его согласования потребовался пятьдесят один день обсуждений и переговоров, порой чрезвычайно острых, всегда непростых, потому что у каждой делегации (а всего было представлено сорок шесть стран) были свои проблемы, заботы и предпочтения. Что касается вступительной речи Трумэна, которая транслировалась по радио из Вашингтона, то журналистка «Нью-Йорк таймс» Анна О’Хара Маккормик выразила мысль, которая тревожила многих, следующим образом (и было ясно, что это весьма своеобразная похвала в адрес Трумэна): «Президент Трумэн не обладал волшебным голосом Франклина Рузвельта, однако это был голос человека, находящегося по ту же сторону баррикад». Надо полагать, что этой реплики должно быть вполне достаточно.

Американские делегаты во главе со Стеттиниусом, председателем на конференции, которому помогал Энтони Иден, взяли верх при решении вопроса о членстве в организации: было определено, что Украина и Белоруссия станут членами Организации Объединенных Наций, как Рузвельт и обещал Сталину и Молотову в Ялте, но для этого Стеттиниусу пришлось заручиться голосами министров девятнадцати южноамериканских стран, с которыми он только что подписал договор о развитии сотрудничества в Западном полушарии. Латиноамериканские страны выдвинули требование за свою поддержку: они обещали проголосовать в пользу советских республик при условии, что Аргентина, которая в течение всей войны являлась фактическим союзником Гитлера, пока не перешла на другую сторону и не объявила 27 марта войну Германии, беспрепятственно станет членом организации. Поскольку в Ялте было принято решение, что только те страны, которые объявили войну Германии до 1 марта, имели право на непосредственное членство в ООН, это было нарушением Ялтинских договоренностей. Молотов усмотрел в этом факте нарушения договоренностей в Ялте возможность настаивать на признании Временного польского правительства, что (поскольку данная структура еще не была утверждена в качестве легитимного польского правительства) также являлось нарушением Ялтинских договоренностей. Он вынудил Яна Масарика, министра иностранных дел Чехословакии, выступить в поддержку предоставления членства в ООН временному правительству в Люблине. После того как Масарик закончил свою речь, Стеттиниус встал, чтобы, сославшись на Ялтинские договоренности, выступить решительно против данного предложения: «Я хотел бы напомнить участникам Конференции, что мы только что выполнили свои обязательства, принятые в Ялте в интересах России. Я также хочу напомнить участникам Конференции, что существуют и другие обязательства, в отношении которых в Ялте была достигнута договоренность… Одно из них касается создания нового и представительного Временного польского правительства. Пока этого не произойдет, участники Конференции не могут, положа руку на сердце, признать правительство в Люблине. Это было бы низменным проявлением умышленного нарушения обязательств»[1093]. Стеттиниус одержал победу: предложение Масарика было отклонено.