Сталин и Военно-Морской Флот в 1946-1953 годах

- Нет, он допустил большую ошибку, которая повлекла за собой тяжелые последствия, но, без сомнения, искупит ее дальнейшей честной службой. Он неплохой командир корабля и до аварии служил безупречно. Его крейсер - один из лучших кораблей в соединении. В принципе этот офицер повинен лишь в том, что не взял на себя инициативу выполнить то, что недоделал его начальник - командующий эскадрой, присутствовавший на корабле: не отослал вовремя эсминец в базу и не запретил ему производить маневры, когда видимость резко ухудшилась.

- Так, может, нам его не судить? - обратился Сталин к членам Президиума ЦК КПСС.

Воцарилось минутное молчание. И вдруг встал вице-адмирал Н.Г. Кузнецов и твердо заявил, что он просит отдать командира крейсера под суд, так как на флотах низкая дисциплина, высокая аварийность и что на этом примере надо учить людей.

Сталин помолчал, медленно подошел к столу, с досадой бросил коробок спичек и недовольный тоном сказал:

- Ну, ладно. Что еще?

Н.А. Булганин попросил его подписать решение....

Интересно отметить, что я, будучи отстраненным от командования флотом, продолжал оставаться членом Главного военного совета ВМС и принимал участие в его очередном заседании, на котором Н.Г. Кузнецов делал доклад о дисциплине и аварийности на флотах.

Летом 1952 г. мне пытались подобрать должность, но безуспешно. То не соглашался Н.А. Булганин, то не нравилось Н.Г. Кузнецову. Пост командующего Дунайской военной флотилией, казалось, устраивал всех, но это предложение отверг Сталин. «Не надо его туда засылать», коротко резюмировал он. Осенью меня направили учиться в Академию Генерального штаба».

Впоследствии В.И. Платонов занимал ряд второстепенных должностей, после чего был уволен в отставку. Любопытно, что в своих воспоминаниях он недоумевает о том, что А.Г. Головко не простил ему старую интригу с эсминцами проекта 30-бис и дистанцировался от былой дружбы.

Думается, что свой особый смысл имела и заключительная фраза И.В. Сталина относительно судьбы мемуариста: «Не надо его туда засылать». Почему же в 1952 году Сталин поставил жирный крест на принципиальном и честном адмирале, каким тот казался ему всего год назад? Думаю, что к 1952 году Сталин полностью разобрался в ситуации вокруг эсминца 30-бис (о которой мы уже писали), поняв, кто был там прав и кто неправ. Понял он, судя по всему, и былую интригу Платонова, а потом и задвинул его навсегда.

* * *

В октябре 1950 года на 5-м ВМФ произошла тяжелая катастрофа -взорвался минный заградитель «Ворошиловск».

В связи с началом войны в Корее и резко обострившимися отношениях с США, И.В. Сталиным было принято решение о минировании подходов к нашим в тихоокеанским военно-морским базам. В связи с этим 23-25 октября на минный заградитель «Ворошиловск» 5-го ВМФ было принято 230 боевых мин и минных защитников. Выйдя в море, «Ворошиловск» выставил минное заграждение в Амурском заливе. Однако дальнейшая постановка мин была отменена, и большая их часть осталась на борту минзага. 30 октября 1950 года «Ворошиловск» прибыл в бухту Новик и ошвартовался невдалеке от минного склада для сдачи мин. После чего началась выгрузка мин.

К 15 часам с «Ворошиловска» было отгружено 82 якорные и 13 более мощных донных мин АМД-1000. Причем последние лежали у самого края пирса в непосредственной близости от минного заградителя. На верхней палубе корабля в это время находились три акустические донные мины, некоторое количество их было еще в коридорах. Разгрузка подходила к концу. В кормовом погребе оставались последние три акустические и две якорные мины.

В это время, руководивший работой на верхней палубе, старший матрос минер Василий Чанчиков, без ведома командира БЧ-3, решил, для ускорения работ перед выгрузкой донных мин на пирс, отсоединять их тележки. Мины поэтому на металлической палубе укладывали бок о бок прямо у люка кормового погреба. К 14 часам 55 минутам у люка были уложены сразу три донные мины. Для четвертой места почти не оставалось. Ее можно было лишь буквально втиснуть в щель между другими, что уже далеко не безопасно. Однако желание поскорее закончить выгрузку и уверенность в своем опыте затмили чувство опасности. К тому же рядом не оказалось офицеров, которые бы могли вмешаться в развитие событий.

Наконец из люка минного погреба показалась очередная донная мина. Бывшие на палубе матросы, сразу же обратили внимание, что, провиснув на стропах, она сильно наклонилась головной (зарядной) частью вперед. Но и это никого не остановило. Тысячи раз проделывали участвовавшие в разгрузке эту, казалось бы, до совершенства отработанную операцию и не сомневались, что все будет благополучно и на сей раз. При попытке стоявшего на лебедке матроса втиснуть ее между двумя соседними минами она своей тяжестью развернула одну из лежавших мин, а затем с силой ударилась головной частью о металлическую палубу.