Сталин и Военно-Морской Флот в 1946-1953 годах

Вот как описывает очередную трагедию с «Чапаевым» и реакцию на нее Сталина сам адмирал В.И. Платонов: «В марте 1952 г. на Северном флоте произошла авария. В море на ходу столкнулись два новых корабля -эскадренный миноносец «Осмотрительный» и крейсер «Чапаев». Как следствие этого, были отстранены от командования не только командиры кораблей, но и командование эскадры и Военный совет флота. Выводы строгие, даже по меркам того сурового времени. А все началось с того, что на должность начальника штаба Северного флота пришел человек, не знающий ни особенностей, ни сложностей Северного морского театра, но с апломбом (контр-адмирал В.И. Сурабеков - В.Ш.)). Я же, улетая в Москву на сессию Верховного Совета РСФСР, оставил его за себя, что было ошибкой. На время своего отсутствия я разрешил выходы в море только одиночным кораблям и то под руководством командиров соединений, сделал и другие необходимые распоряжения. Мне казалось, что какие-либо неприятности исключены, но я заблуждался. На боевую подготовку вышел крейсер. Большие корабли мы выпускали только в охранении, как минимум одного эсминца. В море налетел свежий ветер, развело волну, выполнять намеченные задачи стало невозможно, и командующий эскадрой контр-адмирал А.И. Гурин запросил разрешения вернуться в базу. Начальник штаба флота контрадмирал В.И. Сурабеков не только не утвердил просьбу флагмана, но и от имени командующего флотом приказал ему идти в Кильдинскую салму и там, стоя на якоре, ждать улучшения погоды. Если бы начальник штаба флота, прежде чем принимать столь ответственное решение, проконсультировался с синоптиками, посоветовался бы с кем-нибудь из своих помощников, знающих Север, то узнал бы, что нордовый ветер дует, как минимум, трое суток и еще столько же времени после этого будет бушевать волна и что в такую погоду Кильдинская салма становится чем-то вроде аэродинамической трубы. Стоящие там корабли срывает с якорей, не исключен обрыв якорной цепи, корабль может потащить на камни, поэтому приходится держать машины прогретыми, а вахты нести походные. Такая стоянка выматывает людей больше, чем на ходу в море. Да и зачем новому на флоте человеку понадобилось вступать в спор с командующим эскадрой, как мог он не удовлетворить просьбу опытнейшего североморца Героя Советского Союза контрадмирала А.И. Гурина? Уж если тот попросил вернуть корабли в базу, значит, у него имелись на то веские основания. Выполняя приказ начальника штаба флота, корабли стали на якорь в Кильдинской салме.

Всю ночь не стихал ветер, крейсер и эсминец водило туда-сюда, пока не оборвалась якорная цепь на крейсере. Тогда командующий эскадрой принял решение идти в базу, никого не спрашивая. Настало утро, в море продолжал бушевать шторм. Выйдя из узкости, не спавший всю ночь А.И. Гурин посчитал, что все трудности позади, и спустился с мостика вниз. Он не отдал никаких распоряжений, полагая, что дальше командиры кораблей сами знают, что им следует делать. Не отпустив охранение в базу, и устранившись от управления кораблями в сложной метеорологической обстановке, он, тем самым, нарушил святое правило управления соединением. Уже на повороте в Кольский залив корабли накрыл снежный заряд. Командир эсминца вел корабль впереди крейсера. После поворота, не имея информации о местоположении и действиях охраняемого корабля, он начал менять позицию относительно крейсера, не учитывая, что тот снизил скорость. В результате неграмотного маневрирования эсминец ударил форштевнем крейсер в корму. На крейсере погибли два старшины, а оба корабля на длительный срок вышли из строя, встав на аварийный ремонт.

О случившемся военно-морской министр Н.Г. Кузнецов доложил правительству. Глубокой ночью меня вызвал к себе И.В. Сталин. В огромном, залитом светом невидимых ламп кабинете находились все члены Президиума ЦК КПСС. Отдельно, в самом конце большого стола, сидели вице-адмирал Н.Г. Кузнецов и адмирал А.Г. Головко. Когда я вошел, И.В. Сталин, стоя посреди кабинета, пристально посмотрел на меня. На приветствие ответил тихо, спокойно.

- Как же это у вас получилось? - спросил он.

Раньше я видел Сталина и в гневе, сейчас же его тон не предвещал бури. Казалось, что он сочувствует мне. Не говоря о своем отсутствии, не упоминая имени начальника штаба флота, я в деталях доложил ему о причинах аварии. По моему докладу главным виновником был командующий эскадрой контр-адмирал Гурин, по заготовленному Н.Г. Кузнецовым проекту решения Совета Министров, командир крейсера капитан 1 ранга Подруцкий.

- Значит, вы плохо воспитали Гурина, если он не оправдал вашего доверия? - спросил Сталин.

- Да, - согласился я. - Больше того, мы избаловали его неограниченным доверием и обильными похвалами.

Меня внимательно слушали. Никто в наш разговор не вмешивался.

- А что, командир крейсера уж такой потерянный человек, что вы отдаете его под суд? - спросил он, видимо имея в виду доклад военноморского министра.