Сталин и заговор генералов

Однако уже в мае 1930 г. появились первые симптомы неблагополучия в этой сфере. Побывавшие в Германии высшие авиационные начальники Я.Алкснис и С.Меженинов достаточно красноречиво и ясно выразили свои впечатления о немецких «друзьях»: «Общее впечатление такое, что внешне немцы с нами исключительно любезны, предупредительны и внимательны, по существу же они лишь терпят нас, стремятся получить от нас как можно больше и дать нам возможно меньше из своих достижений в области тактики и особенно техники.

Мы полагаем, что в беседе с Миттельбергером при предстоящем посещении им Москвы и Липецка в мае с.г. еще раз нам следует подчеркнуть ему, что Липецкая организация как школьно-тренировочный центр на устаревшей материальной части нас очень мало интересует и удовлетворяет и что уже в ближайшее время мы хотели бы видеть в Липецке те новые объекты техники воздушного флота, которые перечислены в январском списке генерала Миттельбергера»¹. •

Итак, уже в январе 1931 г. возникла угроза ликвидации военных предприятий и экспериментальных баз испытания авиа- и бронетехники и подготовки соответствующих специалистов по ее обслуживанию. Устранение этой угрозы зависело от увеличения советских капиталовложений в указанные предприятия. Возникли разногласия между военным атташе в Германии Путной и руководством наркомата в лице Ворошилова и Уборе-вича. Вскоре последовал отзыв Путны из Германии. Курс наркомата оставался прежним. Это не способствовало улучшению модернизации армии. .

В результате указанных и иных им подобных существенных неудач Уборевича в модернизации РККА общие показатели этого процесса к 1931 г. были плохие. Запланированные показатели в среднем были выполнены лишь на две трети. По танкам же и по самолетам, по артсистемам выполнение достигало к 1931 г. лишь 42—53%^{1225 1226 1227}. Плохо работала военная промышленность, в которой производство новых видов вооружения (танки) или новых типов его (самолеты) зависело от импортных образцов⁵. Они в значительной мере поступали из Германии. Об этом выше уже говорилось. В этом усматривалась и вина непосредственно.

самого Уборевича. Причину активно искали и во «вредительстве» старых «спецов». Целая серия дел о «вредительстве», сопровождавшаяся арестами и репрессиями «буржуазных специалистов» (в том числе и в военной промышленности, в авиастроении), не могла не затрагивать и служебную репутацию Уборевича. В этом же контексте следует рассматривать, и об этом выше говорилось, отставку Шапошникова с должности начальника Штаба РККА и его «ссылку» в Самару. В сущности, они являлись главными оппонентами «программы Тухачевского». Это были знаковые перестановки. Обусловлены они были и той совершенно определенной поддержкой, которую оказала Тухачевскому в начале 1931 г. «украинская группировка генералов» во главе с Якиром, Гамарником, Дубовым, Хаханьяном. Думается, именно их позиция оказалась решающей в снятии обвинений с Тухачевского и в его возвращении в центральный аппарат на должность, от которой освободили Уборевича, — Заместителя Председателя РВС СССР и наркома и начальника вооружений РККА. Это был не столько акт предпочтения «программе модернизации Тухачевского», сколько неудовлетворительная оценка работы И.Уборевича.

Завершение военно-политической борьбы и дискуссий по поводу модернизации Красной Армии приходится на лето 1931 г. Оно ознаменовалось возвращением Тухачевского в центральное руководство РККА и назначением его вместо И. Уборевича 11 июня 1931 г. заместителем Председателя РВС СССР и нар-комвоенмора и начальником вооружений РККА. Знаменательно это было тем, что с приходом на эту должность Тухачевского произошло действительное и радикальное изменение парадигмы развития советских Вооруженных сил. «Германская модель» была отвергнута. Была принята модель модернизации, предложенной Тухачевским. Она предполагала два существенных условия: ускоренность и «автаркийность».