Сталин против рептилоидов

Свирид и Ракель Самуиловна вошли в общежитие и сразу оказались в круговерти ночной молодёжной жизни, хотя было уже одиннадцать часов. Кто-то стирался у раковины. Кто-то варил картошку в мундире и не отходил от плиты, чтобы картошку не спёрли. Кто-то орал в комнате с открытой дверью о скорой мировой революции. А кто-то читал книгу под лампой в коридоре. Проходя мимо, Свирид с некоторыми из ребят здоровался за руку, даже с девушками. И вскоре они были уже на втором этаже, у небольшой комнаты. Тут Свирид остановился и сказал, как бы извиняясь:

— Товарищ Катя, Вы не очень-то надейтесь, люди здесь простые, из пролетариев, зельцев по Германиям не ели. Так что…

— Товарищ Тыжных, прекратите Вы это. Я не только в европах бывала, я и по каторгам и по ссылкам помоталась, и в тайге, в землянках пожила. Партизанила. Так что не волнуйтесь, мне не впервой обходиться без ванны и парикмахерской.

Они вошли в небольшую комнату, в которой было четыре кровати у стен и стол под лампочкой, за столом, над книгами, сидели четверо ребят от семнадцати до двадцати лет и девушка. Все они уставились на вошедших.

Один из них, Васька Ярохин, начал было говорить:

— Ну, давай свои… — и замолчал, удивлённый увиденным, а потом с трудом договорил, — … баранки.

Все остальные ребята изображали знаменитую гоголевскую сцену, и не отрывали глаз от товарища Незабудки. Пока один из них, самый молодой, не произнёс с придыханием:

— Нэпманша!

Свирид уверенно прошёл в комнату, небрежно бросил на стол связку баранок и, здороваясь со всеми парнями за руку, говорил:

— Может хоть чай поставите?

Самый молодой тут же схватил большой мятый чайник, и выскочил в коридор, крича:

— Комсомольцы, у кого сахар есть?

— Зачем тебе, ты что буржуй? — отзывались ребята из других комнат.

— Свирид кралю привёл ночевать, чаем её поить будем.

Учащиеся РабФака из соседних комнат стали забегать, чтобы поглядеть «кралю» Свирида. Прибегали, разевали рты от удивления, а Свирид гнал их, хотя ему очень льстило, что все считают Ракель Самуиловну его кралей.

— Ну чего, чего вы, чай не зоопарк тут. Идите к себе. Это товарищ Катя, мы работаем вместе. Чего вы, сотрудников никогда не видели. Лупыдры таращите, словно в цирк пришли.

Кто-то принёс кусок сахара, а девушка, что сидела за столом с учебниками, звали её Валентина, вскочила и убежала, а когда вернулась, так принесла настоящую фарфоровую чашку с блюдцем и ложечкой.

Ракель Самуиловну усадили за стол. Но чувствовала она себя странно, не то выставочным экземпляром, не то высокородной принцессой.

— А не плоха, краля-то у Свирида, — шептали семнадцатилетние рабфаковцы.

— Да уж не твоя Нюрка толстозадая, — со знанием дела шёпотом отвечали восемнадцатилетние специалисты, — краля экстра-класса.

— Да, Свирид знает толк в кралях.

— Уж Свирид не промах.

Ракель Самуиловна эти разговоры слышала, слух у неё был острый, и оттого краснела немного. И удивлялась. Ей, женщине, которая всю свою жизнь слушала комплементы и объяснения в любви, эти слова от деревенских ребят и ребят из городской бедноты казались честными и настоящими, хотя чуть напыщенными и наивными. Оттого она краснела и чуточку стеснялась. И попросила, наверное, от того же:

— Товарищ, Тыжных, садитесь рядом.

Свириду тут же был выделен стул, и он сел рядом с ней. И все, кто мог, уселись за стол. Все, кому хватило кружек стали пить чай, но сахар, небольшой кусок, положили только товарищу Незабудке. А вот по баранке хватило всем собравшимся.

Ребята и пришедшие девочки стали болтать, задавать вопросы о работе. О планах. И один из ребят, одногруппник Свирида, по имени Яшка, спросил:

— Свирид, а ты политэкономию сдал?

— Нет. Не сдал, этот Вильчевский с меня с живого не слезал. Думал, на этой неделе сдам, да не придётся. Уезжаю.

— Я просто с тобой хотел пойти, я тоже не сдал. А куда поедете? — спросил Яшка.

— По делу, — не стал распространяться Тыжных.

— Наверное, в мягком вагоне поедете, — мечтательно сказала Валентина.

— Ещё чего, деньги на ветер кидать, у меня лишних нету — отрезал Свирид.

— Ну, нет, дорогой мой товарищ Свирид, — ласково улыбаясь, заговорила Ракель Самуиловна, — только в мягком, иначе я за восемь суток с ума сойду.

— Ну, значит в мягком, — согласился оперуполномоченный.

И тут, то ли в припадке благодарности, а может, от выпитой недавно водки, а может, чтобы смутить товарища Тыжных, или ещё для чего, товарищ Незабудка обвила рукой шею Свирида, и поцеловала его в левую щёку, а потом нежно стёрла рукой след от помады с его щеки.

Свирид окаменел от смущения. Он сидел и наливался краской, да такой густой, что веснушек не стало видно. А ребята за столом сначала замерли, а потом стали шушукаться и посмеиваться.

И чтобы прервать этот неловкий момент Свирид забубнил:

— Ладно, поздно уже, спать пора. Давайте, разбредайтесь отсюда.

— Ишь ты, — ехидно заметила Валентина, — сидел-сидел и тут ему спать приспичило. Аж пунцовый весь стал, как спать хочет.

Ребята засмеялись.

— Зря ты Валька, я ж не в том роде, — оправдывался Свирид, косясь на Ракель Самуиловну, а та только улыбалась и цвела.